Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе - [42]

— Обещайте, что не скажете мне ничего ужасного! — попросила я, вылезая из-под стола. Абсолютно нетипичный для меня приступ осторожности.

— Я лишь повторяю, что говорят мне карты, ma cherie.

— Ну да, но мне не обязательно знать все, что говорят карты. Я не имею ничего против, если неприятности возникнут неожиданно, как сюрприз в пирожке с начинкой. Понимаете, о чем я?

Сама не знаю, отчего я так нервничала.

— Как вам будет угодно, — произнесла гадалка. Она разложила карты картинками вниз, затем перевернула их так, что они образовали таинственный узор. Некоторое время она не произносила ни слова. Мне не терпелось услышать хоть что-нибудь.

— Ну? Вы видите мое будущее?

— Покажите-ка мне вашу руку. Дайте я взгляну на нее! — Я вытянула руки ладонями вверх. Она внимательно оглядела их, затем поднесла ближе к свету, повертела так и эдак… Наконец произнесла: — Вы проживете долгую жизнь в добром здравии. — Ткнув пальцем в какую-то черточку на моей ладони, она сказала: — Видите? Вот она, ваша линия жизни.

(Какое облегчение!)

— И?.. — Поторопила я ее, желая после таких утешительных авансов узнать подробности.

— Это все, ma petite[43]… С вас десять песо, — проговорила она, собирая карты.

(Помогите! Я обречена на долгую жизнь в добром здравии, которую проведу в одиночестве, неудачах и нищете.)

— Нечто ужасное, да? — осторожно попыталась я все же выудить информацию, которую, честно говоря, вовсе знать не хотела.

— Этого я не говорила, — сказала она таким тоном, что просто невозможно было не сомневаться в истинности моего предположения. Вот тут я запаниковала. И бросилась спрашивать всех подряд, не знает ли кто-нибудь другую гадалку, у которой в четыре утра можно разжиться информацией по поводу будущего. Но никто не смог мне помочь…

3 июля 1999 года

Меня предупреждали, что ловить такси рядом с клубами, где танцуют танго, опасно. Мне строго-настрого наказывали никогда не пользоваться услугами частников — у них тут настоящая мафия. Однако не слишком-то приятно плестись до того места, где можно найти обычное такси. Особенно в пять утра. Особенно в туфельках на шпильках. И после того как вы протанцевали пять часов без перерыва, сменив десятка полтора партнеров.

Но прошлой ночью я села в такси именно возле «Рефази». Настоящая развалина! (Я имею в виду такси, но то же самое можно было сказать и про меня.) Прежде чем я устроилась на заднем сиденье за широкой спиной водителя, Освальдо, один из бессменных «швейцаров» (читайте: бездомных бродяг), что кочуют по всему району танго от одной милонги к другой, распахнул передо мной дверцу и аккуратно помог забраться в машину. Протянув руку в приоткрытое окно, он пошевелил пальцами у меня перед носом, намекая, что неплохо бы получить чаевые. Я великодушно отдала ему целый песо, он взял его со словами «Господь вознаградит вас, милочка», и мы тронулись. До моего дома мы доехали довольно быстро.

— Два песо. — Я протянула водителю бумажку. — Извините, но она порвана.

Действительно, осмотрев купюру, я заметила, что уголок оторван.

— Мне очень жаль. — Я полезла в кошелек в поисках другой купюры. Протянув водителю то, что показалось мне похожим на десятку, я стала ждать сдачу.

— Не пойдет. Это серия А, — услышала я.

Исследовав купюру в два песо, которую он протянул мне обратно, я обнаружила на ней серийный номер. Как интересно! Никогда раньше не замечала их.

— Мне очень жаль, — снова извинилась я, хотя мне было не совсем ясно, почему серия А не подходит. И смутно подумала, что, кажется, дала ему десятку. Или нет? Мой усталый ум буксовал.

Я порылась в бумажнике и вытащила еще одну купюру. Тоже десятку. Сходным образом она тотчас же вернулась ко мне в виде двух песо. (На этот раз ее не приняли, потому что это была серия В.) И опять я решила, что, вероятно, слишком переутомилась, хотя своими глазами видела, что отдала купюру в десять песо. Но я решила, что, если начну спорить, разговор скорее всего затянется и я не скоро доберусь до кровати. К тому же я чувствовала себя ужасно неловко. На сей раз я тщательно проверила купюру, прежде чем протянуть ее водителю. Нет, она не была порвана. И это определенно была десятка. Серия С. Возможно, она пройдет проверку? Уф, все в порядке. Но вместо того чтобы дать сдачу, водитель невозмутимо поблагодарил меня и пожелал спокойной ночи, всем своим видом изображая, что готов тронуться с места, едва моя нога ступит на тротуар. Я напряглась.

— Разве я дала вам не десятку? Хотелось бы получить сдачу. — Я старалась говорить вежливо. К счастью, мы с Мартой успели пройти, как в испанском строится вопросительное предложение. Кажется, я все сказала правильно.

— Вы дали мне два песо, — ответил водитель.

— Вовсе нет. Это была десятка. Верните мне сдачу! — Повелительное наклонение.

— Нет же, мисс. Вы приезжая и не разбираетесь в том, что касается наших денег. Но я вас не виню, — нагло заявил разбойник.

Возможно, в чем-то я действительно не очень хорошо разбираюсь, но абсолютно уверена в одном: когда я выходила из «Рефази», в бумажнике у меня было пятьдесят песо десятками. Сейчас в нем оставалось несколько бумажек по два песо, одна из которых была порвана. Я тоже разрывалась. Между негодованием и восхищением. В конце концов, не каждый день вот так вот запросто можно встретить иллюзиониста.