Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе - [10]

Вскоре я добралась до ворот кладбища. Могилу Эвиты в лабиринте мавзолеев и мраморных статуй я искала довольно долго. Она вся была покрыта цветами, увядшими и увядающими под лучами жаркого солнца. Погрузившись в чтение надписей на плитах, посвящений восторженных почитателей, я не сразу заметила женщину — рыдая, она возложила на могилу и свой букет. Меня не могла не впечатлить та страсть, которую все еще могла пробудить Эвита. Любят ли ее, ненавидят ли, равнодушных к ней нет. И снова я подумала, что, кажется, магическая формула продолжительной посмертной памяти — это невероятная харизма плюс досрочная кончина (в данном случае от рака). Мне так хотелось спросить у скорбящей возле могилы, что она думает по поводу увлечения ее идола нарядами от Кристиана Диора, но решила этого не делать. Ответ и так ясен: любовь слепа. Все очень просто.

По дороге домой я завернула в «Фреддо», чтобы получить свою ежедневную порцию мороженого — это уже превратилось для меня в своеобразный ритуал. Не понимаю, как здешним девушкам удается сохранять стройную фигуру. Настоящая загадка! Прибавка в весе в Буэнос-Айресе гарантирована хотя бы потому, что продавцы упорно накладывают вам такое огромное количество шариков, что: (а) просто невозможно не уронить их из рожка и (б) никак не получается съесть мороженое, прежде чем оно не заляпает вам одежду. Поэтому вы судорожно откусываете по очереди от каждого из двух рожков банана-сплит с шоколадной крошкой, норовя ухитриться прикончить до того, как они подтают. Сделать это достаточно быстро не получается. Пару секунд вы размышляете, не запихнуть ли все в рот целиком. Но целиком в рот мороженое не влезет. В итоге, проиграв ежедневный поединок, вы приходите домой в майке с желто-коричневыми разводами. Как жаль, что никто никак не намекнет кое-кому, что больше не всегда лучше.

21 января 1997 года

Мысль о том, что вот уже через несколько дней я отсюда уеду, вызывает у меня приступ глубочайшей депрессии. Я пытаюсь совсем не думать о предстоящем отъезде, но как без сувениров? Всем знакомым в Нью-Йорке я должна что-нибудь привезти. Хелени подсказала, что лучше всего покупать подарки на калле Флорида, главной пешеходной улице в нижней части Буэнос-Айреса. Там, по ее словам, можно найти все, что душе угодно. Мне очень хотелось поскорее покончить с покупками, но очень-очень не хотелось совершать их на калле Флорида. Неестественная, безжизненная чистота пешеходных улиц мне претила. Уж лучше блошиный рынок. Но иного выхода нет — этой торговой ловушки мне не избежать, что бы я там себе ни думала.

Миновав «Галереас Пасифико», огромный торговый центр, начиненный разного рода бутиками, я остановилась. Прямо перед зданием собралась многолюдная толпа. Зрители обступили что-то, что мне никак не удавалось разглядеть. Казалось, все были чем-то поглощены. Подойдя ближе, я услышала музыку танго и звучавший из микрофона женский голос. Как правило, я не интересуюсь уличными представлениями, они кажутся мне какими-то колкими. Однако на этот раз во мне проснулось любопытство, и я стала проталкиваться сквозь плотное кольцо людей. Если росту в вас всего пять футов два дюйма, умение работать локтями далеко не лишнее. И что я увидела?

На маленькой площадке танцевали двое. Старик и мужчина помоложе. Оба были одеты в серые брюки в белую полоску, вышитые черные жилеты поверх блестящих черных рубашек и в черные мягкие фетровые шляпы; у обоих на шеях болтались белые шарфы. Толпе танцоры явно нравились. Танцевали они милонгу, более быструю и живую версию танго. Не спрашивайте меня, почему все в этой стране называется милонга, но дело обстоит именно так.

Когда танец закончился и стихли аплодисменты, вперед вышла женщина — в умопомрачительной короткой юбке — и увлекла за собой мужчину помоложе. «Да, похоже, нас ожидает феерическое зрелище», — подумала я. Так оно и было. Это оказался танец-поединок, некое противостояние, яростная борьба. Ноги танцующих мелькали подобно лезвиям мечей. Стремительные движения и азарт действия напоминали мне уличную потасовку из «Вестсайдской истории»[16]. Самое главное тут было точно рассчитать момент: секундное промедление — и будет нанесен удар, если не в беззащитную голень, то в еще более чувствительную часть тела. Я несколько раз вздрогнула: отдельные движения танцоров показались мне не слишком уместными. Например, когда мужчина положил руку партнерше на попку и кивнул публике, его дама отреагировала весьма своеобразно: сделав мах ногой, туфлей угодила ему прямо между ног. Если ее расчет был верным, танцор должен был бы скривиться от боли. Но ничуть не бывало. Он даже не поморщился. Удивительно! Это что, такой вид доблести? Или привычка? Поведение обоих оставило меня в глубоком недоумении.

Танцоры, однако, закончив свой поединок, принялись позировать для желающих сфотографироваться. Старик тем временем носил по кругу шляпу. Он махал ею прямо перед носом у зрителей, намекая, что нужно бы заплатить за зрелище. Я порылась в кошельке в поисках мелких денег, но когда опустила несколько монеток в шляпу, на лице старика отразилось неудовольствие, а во взгляде читался вопрос: «И это все?» Он вытащил из шляпы банкноту в пять песо (между прочим, целых пять долларов), проясняя тем самым, какую именно сумму он считает достойной спектакля.