– Она ведь тебя лечила! – подпрыгиваю я.
– Да, она убрала головную боль, и я подумал, что девочка очень симпатичная. Я не придал значения тому, что она привлекла меня как женщина, тем более к ней следовало присмотреться просто за то, что она целительница. Даже сейчас она продолжает казаться мне привлекательной, но не настолько, чтобы терять голову.
– А я?
– А что ты? – переспрашивает Гед.
До меня доходит, что вопрос можно истолковать превратно, будто я спрашиваю о своей привлекательности. Нет, не о ней.
– Гедан, я сделала всё, как изображено на бортике: нырнула, дотронулась, вынырнула. Что я получила, и какой второй дар?
Гед закрывает лицо ладонью и тяжело вздыхает:
– Бернара, ты неподражаема. Вломиться в запечатанный храм, посвящённый богам, о которых ты не знаешь вообще ничего, пройти обряд посвящения в жрицы…
– Что?! – перебиваю я.
– Хорошо поныряла, да? – с сарказмом усмехается Гед.
Звучит так, будто я нашла себе пару весёлых проблем. Впрочем, раз Близнецы готовы одаривать всех мимо проходящих и приняли меня, значит, с кадрами у них дела плохи. Есть шанс, что к своей новоявленной жрице они будут не только благосклонны, но и щедры. Правда, отрабатывать придётся.
– Не жалуюсь.
– Которого Близнеца ты выбрала, светлого или тёмного? Я попробую помочь тебе разобраться.
– Разве ты не видел цвет воды? Кстати, получается, ты тоже их жрец?
Гед отвечает не сразу, но догадку мою подтверждает. Иного объяснения быть не может, посторонний бы моё купание не увидел.
– Бернара, это не вода, это сила богов. Цвет я видеть не мог, потому что погружение считается таинством между тобой и Близнецами. Обычно жрецы не делают секрета из того, какую именно силу получили, ведь, как я уже говорил, Близнецы едины, и при необходимости любой жрец сможет обратиться как к свету, так и ко тьме. Вторая же причина, по которой нет смысла молчать – определить, светлому или тёмному Близнецу ты отдала предпочтение, можно по дару, который ты получила. Тена, однозначно, светлому. Кстати, в некоторых умных книгах пишут, что и вовсе нет никаких близнецов, бог один, просто родился двуликим, а, повзрослев, разделился на два тела, чтобы не шокировать окружающих своим необычным видом.
– Открывала я тёмную створку.
– Не важно, какую створку ты выбрала. Который из двух алтарей ты выбрала?
Я пожимаю плечами:
– Я не стала выбирать.
– То есть?
– Я на оба руки положила, вода была чёрно-белая, очень необычное зрелище, и статуй внизу тоже было две.
– И которую статую ты выбрала?
– Я не стала делать, как было показано на изображении, а снова обоих одновременно коснулась.
– Мда…
– Я всё испортила?
– Невероятно, но нет. Твоё решение было наилучшим. Пожалуй, я был неправ, обвиняя тебя в сумасшествии. Нет, я не отказываюсь от своих слов, но должен признать, что твоя интуиция феноменальна. Там где умный увидит непреодолимую преграду, ты пройдёшь, попросту её не заметив. Я ответил на твой вопрос.
Хочу больше конкретики, и вообще у меня ещё миллион вопросов – дорвалась.
– М-м-м…
Гед приоткрывает штору, выглядывает наружу, кривится. Я тоже выглядываю. Всё та же широкая дорога, по обочинам тянется лиственный лес, деревья стоят далеко друг от друга, и лес глубоко просматривается. На нижней ветке куста почти в метре от экипажа сидит крупная птица и увлечённо чистит перья, не обращая на нас ни малейшего внимания. Что ему не понравилось?
– Столько времени на пустую болтовню убили. Бернара, давай-ка займёмся делом.
Хм? Каким таким делом можно заниматься в тряском экипаже? Я прекрасно понимаю, почему Гед потратился на декор в ущерб реальному комфорту. По внешнему виду экипажа судят не только о самом Гедане, но и о княжестве. Но неужели нельзя было для тюнинга выбрать менее ущербную коробку?!
Гед наклоняется вперёд, вытягивает руки открытыми ладонями к потолку, на кончиках его пальцев возникает знакомый чёрный дым, быстро скручивающийся в единую воронку, отчего получается странный пятиногий вихрь.
– Притронься.
Он серьёзно? После того, как его дым превратил тела в прах? Мои руки мне ещё дороги. Можно сказать, я к ним только привыкать начала, сживаюсь… Конечно, я не думаю всерьёз, что Гед собирается мне навредить и прикасаюсь к боку вихря. Его вращение почти не чувствуется, вихрь пружинит под пальцами будто резиновый. Я прилагаю небольшое усилие, и пальцы легко погружаются. Кожу обдаёт теплом. Гед даёт мне около минуты поиграть с вихрем, а затем без предупреждения гасит его.
– Попробуй найти силу в себе.
– Эм?
Мне бы чуть большей объяснений, но если Гедан считает, что демонстрации достаточно… В храме у меня что-то получилось, по крайней мере Близнецы услышали мой привет и даже ответили, а я… Я ведь их нормально не поблагодарила.
Я закрываю глаза и обращаюсь не к силе, как сказал Гед, сила подождёт, я мысленно представляю себя в алтарном зале запечатанного храма. Откуда-то приходит понимание, что моё вторжение не осталось незамеченным, но хоть я гостья незваная, раздражения у хозяев храма я не вызываю. Я медленно, но уверенно подхожу к алтарям, прикасаюсь к каменным столешницам и, как в прошлый раз, пытаюсь передать свои эмоции: свою признательность, извинения, что я не знаю, как правильно себя вести в храме, ведь наверняка есть громоздкий ритуал почитания.
