Целительница - [15]

Мысленно попросив прощения у отца — он ведь не мог предположить, в какую ситуацию попаду, как школьница сложила руки на коленях и начала издалека:

— Мне было около десяти. Со мной уже занимались, но результат был слабым. А иногда его и совсем не было. И вот в один из таких моментов я сорвалась. Закатила истерику, кидалась всем, что попадало под руку. Кричала, что бездарная, что у меня нет сил. Что лучше от меня отказаться сразу, чтобы не было стыдно.

— Тебе это никого не напоминает? — то ли поддерживая меня, то ли ностальгируя, вдруг произнес Данила Евгеньевич.

Людмила Викторовна в ответ загадочно улыбнулась, потом хохотнула…

Когда со мной произошла та история, отец сказал, что такое случается со всеми хорошими целителями. Момент неверия в самих себя. Мне было десять, но я запомнила. А еще я поверила. Не в себя — отцу. И верила всегда, даже когда хотелось плакать. И не важно от чего. От брезгливости, вынося судно. Или от усталости, сотни раз отрабатывая магемы.

Вздохнув — несмотря на бурную жизнь, по отцу я уже соскучилась, решила продолжить:

— Тетя, у которой я тогда жила, дала прореветься, а потом, когда успокоилась, рассказала историю. Это случилось во время Персидского конфликта. В деревню после тяжелых ранений вернулся молодой мужчина. Был он огневиком, и очень сильным. Но попал под обстрел, его посекло осколками, в том числе и от магических снарядов, которые перебили не только заднемедиальный канал ноги, но и несколько периферических.

— Без постоянной целительской поддержки — безусловная ампутация, — вздохнув, посетовала Людмила Викторовна.

— Вот именно! Ампутация. Он это знал, но от операции отказался. Мол, бабка — знахарка, все поправит. И она действительно поправила. Через месяц мужчина начал потихоньку ходить, а через полгода уже выплясывал на собственной свадьбе. Я тогда подумала, что тетя этим примером хотела мне сказать, что главное — верить, но спустя несколько лет история получила продолжение. Та бабка умерла, и мужчина пришел к наблюдавшей за ним много лет тете, чтобы передать секрет лечения.

— Подожди… — воспользовавшись паузой, подобрался профессор. Только был этаким умиротворенным добрячком, а тут…

Нет, гнили я в нем не чувствовала. Скорее азарт естествоиспытателя, готового за открытием отправиться хоть на край света.

— Люсенька… — Он растерянно посмотрел на супругу.

— Я услышала то же, что и ты, — опередила профессора Людмила Викторовна.

Поднявшись, налила в стакан воды из стоявшего на столике графина, подала Даниле Евгеньевичу:

— Выпей, пока не взорвался.

Тот осушил стакан несколькими крупными глотками. Выдохнув, вскочил, дошел до окна, развернулся…

Я и не хотела, но улыбнулась. Наблюдать за находившимся в смятении профессором было весьма познавательно. Как морщит лоб, как шевелит губами, собираясь сказать, но не находя в себе сил произнести то, что рвалось изнутри. Как отводит взгляд, чтобы тут же вновь посмотреть на меня…

Дожидаться, когда он все-таки задаст свой вопрос, я не стала:

— Как оказалось, все было очень просто и имело прямое отношение к моим детским стенаниям.

— Просто?! — возмущенно вскинулся профессор, но тут же затих. Лишь смотрел на меня так, что хотелось его пожалеть.

Пожалеть я не могла, а вот удовлетворить зудевшее любопытство — вполне.

— При лечении коллапса каналов используют мощные потоки, пытаясь их пробить. А бабка, которая на самом деле оказалась прабабкой, воздействовала, как он сказал, буквально капелюшечками и начиная с одной минуты.

— Капелюшечками? — растерянно посмотрев на супругу, переспросил профессор. Потом задышал тяжело…

Я вскочила, уже «собирая» пальцами магему, но все-таки надеясь, что Данила Евгеньевич не вознамерился прямо здесь свалиться с ударом.

С выводами я поторопилась.

— Люсенька, ты слышала?! Капелюшечками и по одной минутке. Это же так просто… Неиспользуемый канал становится хрупким и от мощного потока разрушается. А тут всего лишь капелюшечка и по минутке…

Людмила Викторовна его воодушевления не разделяла.

— В этом-то и проблема, Даня. — Она вновь устроилась в кресле, в котором сидела, когда я пришла. — Мы принимаем в академию тех, кто вырабатывает средний или сильный поток, и отсеиваем с малым, потому что в обычной практике он неэффективен. У нас просто нет специалистов, способных работать на таком уровне. Чтобы справиться с подобной задачей, целитель должен обладать запредельной концентрацией и точностью дозирования. Боюсь, даже тебе это не по силам.

Пока Людмила Викторовна говорила, профессор смотрел на нее с недоумением. Словно то, что слышал, звучало кощунственно, едва ли не посягательством на святое.

Не скажу, что я его понимала, но сочувствовала — точно. Быть совсем рядом, только протяни руку и…

— Значит, буду тренироваться! — сбивая меня с мысли, твердо, категорично произнес Данила Евгеньевич. — Ты ведь поможешь? — обратился он к супруге.

Поворот событий меня только порадовал. Признаваться в том, что полностью овладела методикой, мне не хотелось.

ГЛАВА 4

— Можешь встать и одеться.

Данила Евгеньевич отошел от кушетки, на которой на животе лежат Сергей. Подойдя к раковине, тщательно вымыл руки. Вытер.