Целитель - [9]

Альмод кивнул сам себе и выглянул наружу. Скривился — мокрая паленая шерсть воняла еще хуже, чем сухая. Оглядел пятачок у землянки. Удачно вышло, теперь можно объяснить и истоптанную землю, и подпалины. Он прошелся огнем еще в паре мест, где на сухих иголках оставалась кровь. Падаль уберет позднее, пока не до того.

— Ну и куда собралась? — хмыкнул Альмод, вернувшись к Нел.

Она зыркнула зло, сжала губы. Уже не синие, и то хорошо. Снова дернулась и бессильно растянулась на лапнике. Альмод присел рядом.

— И охота было задницу царапать?

Обожженным телом по лапнику. Твою ж…

— Убийца, — прошипела она.

Альмод криво усмехнулся, подхватил ее на руки. Горячая, что печка, все-таки яд от ожогов пошел в кровь.

И едва не схлопотал ножом в шею. Болван расчувствовавшийся. Он успел отбросить девчонку на лежанку. Нел вскрикнула, ударившись, стиснула зубы. Нож не выпустила. Альмод сжал ее запястье, другой рукой выхватил из ослабевших пальцев нож. Всадил со всей дури в дюйме от лица девушки. Она вздрогнула, но взгляд не отвела. Глаза у нее были синие, яркие. Не страх в них плескался сейчас — ненависть. Незамутненная.

— На ноги встанешь — маши ножом, сколько влезет. А пока подумай, кто из-под тебя дерьмо выносить будет, если я сдохну?

— Пошел ты…

Дальнейшая тирада заставила Альмода восхищенно расхохотаться. Интересно, кто ее научил этак заковыристо заворачивать? Девчонка, прикусив губу, потянулась к ножу. Попыталась выдернуть — пальцы соскользнули с рукояти. Альмод не был уверен, что у него самого получится вытащить его из дерева с одного раза, не раскачивая. Но девчонка не сдавалась, потянулась снова. И снова. Вот ведь, упертая.

Альмод прошелся диагностическим плетением. Да, тянуть нельзя. Надо долечивать ожоги, а потом убирать лихорадку. И мышцы собирать. Связался, на свою голову.

— Да уймись ты уже, — рыкнул он, пресекая очередную безуспешную попытку.

— Зря стараешься. Я все равно тебя убь… — Она судорожно втянула воздух сквозь стиснутые зубы, когда тела коснулись плетения. — Первого я не… знала, и Ульвара тоже. Гейр был…

Уж не любовником ли? Впрочем, ему-то что за дело. Гейр сам нарвался. Сам.

— … моим другом. Так что лучше убей, иначе я…

— Сейчас ты убьешь разве что комара, у которого были давние нелады со здоровьем, — фыркнул Альмод. — Так что заткнись и не мешай.

Она отвернулась. Перестала тянуться к ножу, попыталась нащупать край одеяла, завернуться. Не вышло. А каково ей лежать абсолютно голой перед врагом?

— Закончу — найду тебе одежду, — сказал Альмод. Несколько запасных рубах у него было, не жалко. Вот штаны его на ней не удержатся. Впрочем, об этом можно подумать потом. Губу защекотала кровь. Хватит на сегодня. Доживут оба до завтра — продолжит. Еще не хватало встретить тех, кто за ним придет, беспомощным, точно… Нел сейчас.

— Зачем? — прошептала она, когда Альмод приподнял ее, надевая рубаху. — Ты же…

— За мясом, — буркнул он.

Она затихла, часто моргая. Он тоже замолчал. Зажег очаг, в котором лежало то, что осталось от одежды Нел. Бросил туда же образцы, на несколько мгновений добавив пламени жара — полыхнуло желто-белым, пришлось глаза прикрыть. В животе заурчало. Зараза, и поохотиться теперь не сходить. Сам-то перебьется, тем более, что под потолком висело засушенное мясо. А вот девчонку чем кормить?

Это заставило его вспомнить еще кое-что. Обругав себя последними словами, Альмод взял со стола флягу. Жестом показал девушке. Она облизнула потрескавшиеся губы, и видно было, как гордость в ней борется с жаждой. Дожидаться, что победит, Альмод не стал, поднес флягу к ее губам, приподняв голову.

— До ветру не вынести? — поинтересовался Альмод.

Нел мотнула головой.

— Точно? — настаивал он. — Перестань дурить, сейчас я целитель, а ты моя подопечная, только и всего. Тащить сюда из Мирного женщину, чтобы защитить твою стыдливость, я не намерен.

Да и не в чести стыдливость среди чистильщиков. Побродишь месяц-другой там, куда ворон костей не заносил, и станет все равно, кто прикрывает твою задницу, пока под кустом сидишь, лишь бы не отгрызли.

Она снова замотала головой, залившись краской. Альмод вздохнул.

— Сколько ты ходишь с чистильщиками?

— Не твое дело.

— Не мое, — согласился он. — Тогда вернемся к началу. Либо ты сейчас врешь, и это очень глупо. Либо в самом деле не хочешь, и это очень плохо, начинают отказывать почки.

Она пристально посмотрела ему в лицо, пытаясь понять, не издевается ли он.

— И что, в самом деле ручки запачкаешь?

А у самой уже не только щеки, но и уши горели, и шея красными пятнами покрылась. Альмод усмехнулся.

— А что думаешь, целитель с чистенькими руками ходит, одними плетениями обходясь? Здесь ради прострелов да мигреней не зовут. Здесь целитель в крови, гное и дерьме по локоть. И вряд ли ты откроешь мне что-то новое о том, как живет тело и что оно выделяет. Ну?

Она выругалась. Попыталась натянуть на голову одеяло.

— Дура. — Альмод прошелся диагностическим плетением. И в самом деле почки. Пришлось подправлять и тут.

Не ожидая благодарности, он снова выбрался из землянки. Вдохнул вонь паленой шерсти, подумал, что за сегодня исчерпал запас всех известных ругательств. Надо убрать дохлятину. Зарыть, а не сжечь в пепел, чтобы силы на плетения не тратить. Хотя… Стоунов пять мяса. Вот и будет, чем девчонку кормить, пока— если — на ноги не встанет. А что вываривать нужно будет долго, так торопиться некуда.