Стасу сразу приглянулся первый вариант, однако он был сделан из дерева и рисковал просто сломаться при должном усилии. Второй был металлическим, но имел слишком короткую форму. А вот третий хоть и был неудобен, однако подходил лучше всего.
Его Стас и взял, вернувшись к обработке ран.
Наконец, закончив с «мелочью» Ордынцев остановился на своей самой главной проблеме.
Первым делом надо было снять присохшие бинты.
«Хоть бы не перитонит», – мысленно молился Стас, срезая чуть ли не окаменевшие повязки. Будучи атеистом, сейчас он определенно был готов помолиться хоть кому-то, если это и впрямь поможет: «Да кого я, мать его, обманываю, по любому уже началось воспаление брюшной полости за столько-то часов. Другое дело, насколько оно серьезное. Давай чудо-организм не подведи!».
Повязки упорно не хотели сниматься и дело шло со скрипом.
«Вот как, спрашивается, я должен что-то делать, если у меня нихрена нет?!» – мысленно вопил Стас, тем не менее не отвлекаясь от работы: «Ни УЗИ, ни лекарств, ни антибиотиков, ни наркоза… Даже проще сказать, что у меня есть, чем чего у меня нет. Интересно, что мне делать если этот живой труп каким-то чудом придет в себя и осознает, что я копаюсь у него в кишках?»
Опасения Ордынцева имели по собой основания. Раза три принц уже начинал глухо стонать, тем не менее не приходя в себя. Ситуация, мягко говоря, плачевная.
Не стоило забывать и о том, что отсутствие анестетика мешало расслаблению мышц, что опять же ухудшало условия работы.
Стоило же последней повязке улететь назад, как Стас нахмурился, оценивая новый фронт работ.
Глаза мужчины холодно рассматривали месиво из грязи, одежды, перекрученных броневых пластин и живой плоти, которая умудрилась все это непостижимым образом срастить.
Увиденное невольно напомнило Стасу старенький японский мультфильм, Акира, где живая плоть срасталась с машинной сталью в ужасающем постоянно пульсирующем симбиозе.
Японцы вообще мастаки на такое дело. Они одни из лучших кандидатов, если требуется что-то показать в максимально нечеловечески жестоком свете. Как говорится, яблочко от яблони.
Однако, как бы Стасу не хотелось лезть в этот ужас, работа сама себя не выполнит.
Первым делом он осторожно убрал грязь, затем обработал раны имеющимся антисептиком, то есть спиртом.
Пробегать пальцами по зловещим рубцам было мерзко даже для медика в лице Ордынцева. Плохо сросшиеся куски поддавались, отваливаясь и открывая бугрящееся нутро.
Завершив этот этап, он принялся тщательно вскрывать неправильно сросшуюся кожу и мускулы, попутно вытягивая осколки и куски ткани.
Закончив с подготовительной частью медику требовалось определить глубину ранения, а именно, проникающее оно или все же нет.
Для этого Ордынцев аккуратно поместил в рану зажим, который под собственным весом начал постепенно туда опускаться, а это значило, что рана имеет не только поверхностную структуру, но и уходит куда глубже.
Это была еще одна плохая новость, счет которых Стас уже давным–давно потерял.
Работа была тяжелой, никаких крючьев, для фиксации кожи не было, как и помощника, который облегчал бы работу. Все эти задачи ложились на плечи землянина.
Без права на ошибку, без права на отдых.
Обе руки были задействованы и пот заливал глаза, нестерпимо их выжигая. Но вытереть его не было возможности, от чего приходилось терпеть.
Но Стас не жаловался.
Смешно, но Ордынцев всегда предпочитал сложные задачки, которые он мог бы решить самостоятельно.
Во время учебы Стас прибегал к посторонней помощи или шпаргалкам исключительно редко. В его душе неугасаемым огнем горела гордыня и жажда большего. Он хотел понимать сам, а не полагаться на чью-то подачку.
Иронично, но на медицинский Ордынцев поступил по тем же причинам. Его увлекала сложность человеческого тела и возможность его починить.
Победить болезни и раны, как непобедимого врага, но отнюдь не жажда помочь людям – вот был его слоган.
Станислав довольно быстро понял, что многие профессионалы, работающие в медицине находят спокойствие в понимании того, что они спасают людям жизни. Все же работа медиков априори максимально приближена к званию одной из самых полезных профессий для человечества.
Не будь медицины, как скоро человечество будет уничтожено ударами болезней и чумы? Ведь те же знания о микробах и способах защиты от них возникли не на пустом месте, а благодаря трудам и размышлениям первых медиков.
Вот только при всем при этом, Станислава не особо беспокоила подобная постановка вопроса.
Он всегда довольно равнодушно относился к людям и их проблемам. Проводимые операции он рассматривал, как интересный вызов и сложную работу, которую может сделать лишь он. Спасение же жизни шло, как дополнительный и приятный бонус.
Очевидно, что его взгляд на жизнь не нашел понимания у окружающих, и он оставил его при себе. Начальство в любом случае было довольно за спокойного и работоспособного работника, а что творилось у него в голове никого особо не интересовало.
Руки мужчины привычно порхали над расширяющейся раной, осторожно раздвигая красные, воспаленные ткани, и выуживали зажимом случайно попавший мусор и кусочки стали.