Цели и средства - [24]

Через пару дней картина исчезла. Макгонагалл, кажется, видела, как ее уносил Филч куда‑то в дальний коридор, но поскольку ни Смит, ни кто‑либо другой не интересовались судьбой слащавого пейзажа, то и она не стала вмешиваться.

Невилл Лонгботтом и последствия детских страхов

Невилл поколебался секунду и решительно толкнул дверь учительской. В конце концов, может, Снейпа там и нет, может, он где‑нибудь разбирает очередной конфликт с участием слизеринцев.

Снейп, к несчастью, сидел на любимой ступеньке и, судя по тому, что лилия беззаботно торчала в петлице, был в прекрасном настроении. Еще хуже было то, что напротив сидел профессор Смит, как всегда за подшивкой «Ежедневного пророка». Хуже, потому что в чьем‑либо присутствии Снейп нападал на «любимого» ученика еще охотнее.

— Меня радует ваше постоянство, профессор Лонгботтом, – Снейп сложил руки на груди и едко усмехнулся. – Кажется, это тоже гриффиндорская черта?

Невилл попробовал отмолчаться, но профессор Снейп не нуждался в ответных репликах.

— Судя по пятнам на вашей мантии, вы опять возились с любимой мимблетонией? Пересаживали?

Невилл вздохнул и принялся осматривать рабочую мантию. Он почистил ее заклинанием, после того как посадил мандрагоровую рассаду, но где вы видели безупречно чистого травоведа? После тщательного осмотра он обнаружил пятно у локтя и пробормотал заклинание.

— Иногда есть польза в том, что портреты не чувствуют запахов, – заметил Снейп. – Сок мимблетонии по зловонию может соперничать только с «Феликс фелицис» вашего изготовления, профессор.

Невилл молчал, чувствуя, как уши наливаются красным. Ничего, если помолчать еще немного, ему просто надоест.

Смит с шуршанием перевернул страницу «Пророка» и посмотрел на картину.

— Профессор Снейп! «Ежедневный пророк» от девятого января сообщает, что некая дама из Монтроуза, страстный цветовод, решила назвать вашим именем новый сорт зубастой герани, выведенный ею лично. Как вы полагаете, она бы сочла достойным такой чести человека, который не знает даже, что мимбулус мимблетонию пересаживают в апреле, а не в сентябре?

Снейп застыл на секунду и, взметнув мантию, исчез за рамой. Смит полюбовался опустевшим пейзажем и перевел взгляд на Невилла.

— Я… Спасибо, профессор.

— Что это он на вас так напал?

Невилл пожал плечами, сел.

— Я никогда не делал успехов на его уроках, всегда путал компоненты и плавил котлы. Профессор Снейп раньше вел зелья. Во время учебы я был его любимой мишенью.

— Ну, если вы так реагируете на портрет, то мне страшно представить, что с вами делал профессор при жизни. Он не был вашим боггартом?

— Был, – улыбнулся Невилл. – В детстве, правда, но был.

— Вы уже не ребенок, профессор Лонгботтом, – хмыкнул Смит. – Вы можете постоять за себя.

— Ну, он же… – Невилл замялся, пытаясь подобрать нужное слово. Смит прищурил глаз.

— Директор? Старший?

— Да нет же. Он портрет.

— И что?

Невилл вздохнул. Честно говоря, его раньше не спрашивали, почему он, даже став учителем и деканом, тушуется перед Снейпом, и объяснять это оказалось неожиданно трудно.

— Он умер. Знаете, про него потом много наговорили и написали, но он умер, защищая Хогвартс. Остался вот портрет, и то его сначала не хотели вешать…

— То есть, я правильно понял, вы не хотите лишать бедного профессора последней радости, профессор Лонгботтом?

Невилл окончательно смутился. Как‑то он не думал об этом в таких выражениях.

— Вы… зовите меня Невилл.

Смит кивнул.

— Я, может, скверно сформулировал, Невилл, но вы… хм, великодушны. Это, наверное, очень по–гриффиндорски. А что, у вас в самом деле есть мимбулус мимблетония?

Эван и игра в поддавки

— Какая, П–петря Маринеску, зараза малышне весь прикорм просыпала?!

Эван резко обернулся – в дверях дежурки стоял Корнелиу.

— Что значит весь?

— Не весь, – уступил Корнелиу, – но кормушки заправил, как новичок с бодуна. Ты сам, что ли, насыпал?

— Ну? Насыпал и проверял, все в порядке.

— Пойди и посмотри, как все в порядке. Я тебе нанялся его собирать? Смесь, чай, не бесплатная, сам же с ней в лаборатории возишься, так с хрена ли половина мимо кассы?

Эван молча метнулся к загону молодняка.

Чарли стоял у кормушек. Просыпанная смесь, повинуясь движениям его палочки, аккуратно влетала в кормушку. Он обернулся, увидел Эвана и Корнелиу и смутился.

— Ну вот, прибрал уже, – проворчал Корнелиу, неясно, одобрительно или осуждающе.

— Прибрал, – отозвался Чарли. – Чего шуметь было, тут работы – два раза палкой махнуть.

— Ты всякий раз так машешь? – уточнил Эван.

— Если рядом оказываюсь, то почему б и не махнуть? В чем проблема вообще?

— То есть я все время криво засыпаю прикорм?

Чарли смутился окончательно. Корнелиу нахмурился.

— Так ты ж небось швыряешь по привычке от входа и проверяешь оттуда же – вроде попал. А если слева просыпалось, то и не видишь.

Чарли бросил на коллегу выразительный взгляд, но Корнелиу и не повернулся в его сторону.

— Тролль меня за ногу, Нельсон, ты ж и правда не видишь. Слева‑то… Так что завязывай кидать от входа. Ты подходи поближе и сыпь аккуратно. Сам теперь убедился, какая ерунда выходит.

Он хлопнул Эвана широкой лапищей по спине.

— Не сердись, что я наорал.