Царство Проклятых - [9]

Еле выбросив порочные образы из головы, я поразилась, насколько они оказались сильны. Коварный Коридор Греха. Сейчас меня, очевидно, проверяли на похоть, и, глядя на своего попутчика, с которым я делила ложе, это испытание было опаснее любой адской твари, бродящей в темноте и жаждущей моей крови. Не знаю, сколько прошло времени, но сон в конце концов нашел меня.

Некоторое время спустя я пошевелилась. Бушевала буря, но не она меня разбудила. Теплое ритмичное дыхание щекотало мою шею. И где-то в ночи меня, должно быть, одолел демон. И, что удивительно, никто из нас не пошевелился.

Гнев лежал позади меня, одна тяжелая рука собственнически обхватила меня за талию, как будто какой-нибудь незваный гость мог осмелиться украсть то, что он считал своим. Надо было бежать. И не только ради приличия. Такая близость к нему была похожа на игру с огнем, и я уже чувствовала его жар, но не торопилась шевелиться. Мне нравилось ощущать его руку на своем теле, ее тяжесть, и его запах, обвивающий меня словно питон. Мне хотелось, чтобы он возжелал меня, почти так же сильно, как я хотела, чтобы он был моим. В тот момент, когда пришла эта мысль, он перестал дышать ровно.

Я слегка пододвинулась, прижимаясь к его груди, по-прежнему желая быть еще ближе.

Он чуть крепче сжал меня.

– Эмилия…

– Да?

Мы оба замерли от томного голоса и желания, которого я не могла скрыть. Я с трудом узнавала эту откровенно страстную версию себя. На моей родине женщин учили, что эти желания – порочны, неправильны. Мужчины могли потакать своим низменным потребностям, и никто не называл их грешниками. Они были распутниками и плутами, но их не подвергали изгнанию за такое поведение. Считалось, что мужчина со здоровым сексуальным аппетитом полон жизненных сил, это было самым главным. Если он когда-нибудь решался жениться, для своей невесты он считался опытным. В то время как женщин учили оставаться девственными, чистыми. Как будто наши желания были грязными, постыдными. Я не принадлежала к знати – которая страдала от большего количества ограничений, но воспитывалась по тем же принципам. Но теперь я не принадлежу к миру смертных. И больше не обязана играть по их правилам.

Я была удивлена и взволнована. Я не могла понять, это волнение или страх от того, что теперь я высвободилась из оков? Я не знала, возможно это и было тем, что меня пугало. Мне хотелось именно того, от чего меня предостерегали. И все, что для этого требовалось, только протянуть руку, и принять. Пришло время быть храброй, решительной.

Вместо того чтобы поддаться страху, я могла стать бесстрашной. Начать прямо сейчас. Я снова прижалась к Гневу, мой выбор был сделан. Он медленно провел рукой по рубашке, играя с пуговицами. Я закусила губу на вдохе.

– Твое сердце бьется очень часто.

Его рот коснулся мочки моего уха, и – будь я проклята – я выгнулась от его прикосновения, чувствуя, насколько ему нравится наша близость.

От его возбуждения меня пробрала дрожь до самых кончиков пальцев. Мне нельзя хотеть этого. Мне нельзя хотеть его. Но я никак не могла выбросить из головы тот призрачный образ, когда видела его в постели с кем-то другим, и то как я себя при этом почувствовала. Я хотела быть в его постели. И чтобы он желал меня точно так же. Только меня. Это было первобытное, древнее чувство. Вряд ли мой будущий муж одобрил бы мое поведение, но мне было все равно. Возможно единственный, кто одобрял то, что я сейчас делала, была я сама. Все к чертям, в буквальном смысле. Если мне суждено стать королевой этого царства, я принимаю каждую его часть – и себя такой, как я есть.

– Скажи мне, – прошептал он, его голос скользнул, как шелк, по моей покрасневшей коже.

– Что? – казалось мне нечем дышать.

– Я твой любимый грех.

В тот момент я не была уверена, что смогу говорить полными предложениями. Гнев явно дразнил меня раньше, он никогда не пытался соблазнить, а сейчас целовал яростно и даже страстно.

Он расстегнул первую пуговицу на моей рубашке – своей рубашке – и осторожно, не теряя времени, перешел к следующей. Все здравые мысли убежали; кроме его прикосновений мне не нужно было больше ничего, я ощущала лишь желание. Грубое, необузданное и бесконечное. Я не чувствовала ни стыда, ни беспокойства, ни тревоги. Моя грудь поднималась и опускалась с каждым биением ускоряющегося пульса. Еще одна пуговка расстегнута. За ней последовала следующая. Я была охвачена эмоциями. Раскаленный огонь медленно разливался от пальцев ног вверх. Удивительно, что снег под нами не растаял.

Если бы не его прикосновения, кожа к коже, я бы воспламенилась. Пятая пуговица расстегнулась, осталось всего несколько. Мне хотелось сорвать проклятую рубашку. Почувствовав мое желание или, возможно, уступив своему собственному, он быстро расстегнул оставшиеся пуговицы и распахнул рубашку. Сверху через плечо он смотрел на мое тело, его взгляд потемнел, его мозолистая рука скользнула по гладкой коже.

Он казался настолько нежным и внимательным, пока поглаживал мою ключицу. А когда он прижал ладонь к моему сердцу, чтобы ощутить его биение, словно это был самый волшебный источник в его мире, я решила, что могу разделить с ним ложе прямо здесь и сейчас. Его легкое прикосновение противоречило могучей, ужасающей силе, исходящей от него.