«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [61]
Русский эмигрант профессор П.Н. Пагануцци в своей книге «Правда об убийстве Царской Семьи» указывает и на еще одну причину неожиданно возникшей враждебности:
«Такому отношению к Соколову частично способствовали разные слухи, распространяемые против него большевицкими шпионами во Франции и Германии. Вообще же энергичный следователь еще в Сибири навлек на себя “гнев” и внимание чекистских агентов. Осенью 1919 г., когда Соколов, покинув Екатеринбург, постепенно перебрался в Читу, то там поползли слухи, что он старый революционер, чуть ли не автор пресловутого приказа номер 1, что он умышленно старается доказать убийство Государя и всей Его Семьи. И этим слухам, искусно распространяемым большевицкой агентурой, начали верить даже и в стане белых!»
Однако страхи и предубеждение в связи с атаманом ЕМ. Семеновым были несколько преувеличены. Как известно, генерал оказывал большую помощь в перевозке в Пекин тел Алапаевских мучеников, а также принимал активное участие в розыске цареубийц.
«…Весною 1930 года атаман Семенов посылал в Шанхай трех своих офицеров в поисках бывшего советского военного Франка Кёнига, который якобы бальзамировал голову Николая II. Кёниг таинственно исчез, и выяснить ничего не удалось»>32.
Да и ориентировался Григорий Михайлович на японцев, поддерживавших белое движение, в отличие от американцев и французов, симпатизировавших, как известно, большевикам, или англичан, не принимавших определенно ни одну из сторон, вовсю интриговавших в своих интересах, используя и тех и других.
Лицевая сторона казначейского знака Сибирского Временного Правительства (атамана Г.М. Семенова) достоинством в 50 рублей с изображением России. Пробный выпуск
В феврале 1920 г. именно Г.М. Семенов откомандировал есаула А.А. Грамотина в Лондон для доклада вдовствующей Императрице Марии Феодоровне. Деньги на отъезд в Европу получил от него и капитан П.П. Булыгин.
В следующем 1921 г. Н.А. Соколов с П.П. Булыгиным, отправившиеся в целях продолжения следствия в Берлин, останавливались там на квартире полковника Э.Г. Фрейберга – представителя атамана Г.М. Семенова в Германии.
Отчасти подобная реакция была вызвана и особенностями характера самого Н.А. Соколова, о котором генерал М.К. Дитерихс высказывался так: «Как человек самолюбивый и фанатик своей профессии, он нередко проявлял вспыльчивость, горячность и подозрительность к другим людям».
Воспоминания капитана П.П. Булыгина позволяют нам еще кое-что понять: «Несколько дней спустя сам атаман вернулся в Читу, но все попытки Соколова получить у него аудиенцию были безуспешны. Было много обещаний, и всё без результатов. Соколов становился безпокойным, нетерпеливым и раздражительным. Наконец, мне удалось […] встретиться с самим Атаманом. Семенов принял меня очень вежливо, просмотрел мои верительные грамоты, обещал оказать Соколову любую помощь […]
Борис Николаевич Соловьев (1893–1926). Фотография из книги С.В. Маркова «Покинутая Царская Семья», напечатанной в Вене в 1928 г.
Увы, так случалось довольно часто: где я, как военный и посланник вдовствующей Императрицы, бывал принят и выслушан, Соколову не разрешалось даже изложить свое дело. Причины этому были разные: дискредитация, в которую попало расследование из-за неэффективности работы первых двух следователей; абсолютная честность и справедливость Соколова, которые привели его к защите “тюремщиков” Царя, таких, как полковник Кобылинский, и к обвинению “спасителей”, подобных Соловьеву [зятю Г.Е. Распутина, к которому все причастные к следствию относились откровенно предвзято. – С.Ф.]; частая путаница, существовавшая между следователем Соколовым и другим Соколовым, известным революционером, который подписал декрет, приведший к дезорганизации армии, и, наконец, преднамеренные обманы, используемые людьми в самозащите.
Все эти факты рождали подозрения, неприязнь и даже открытую враждебность по отношению к официальному следователю.
В данном случае, как и во многих других, я был хорошо принят и получил необходимую помощь, хотя Соколов имел все полномочия и право требовать уважения и помощи, но с ним большей частью обращались позорно».
В Чите Н.А. Соколов со спутниками застрял надолго, пробыв здесь с начала октября до самого конца 1919 года.
В первых числах декабря здесь появился генерал М.К. Дитерихс.
Атаман Г.М. Семенов на пороге своего дома в Чите. 1919 г.
Ехавший вместе с ним в поезде из Омска Р. Вильтон вспоминал: «В Чите мы вновь встретились с Соколовым. Здесь находилась тогда главная квартира атамана Семенова, который стремился возродить останки колчаковского правительства, объединив их под своей властью. Соколов вскоре вызвал у семеновцев подозрение. Они хотели опереться на престиж Романовых, у Соколова же находились доказательства, что вся Семья погибла. Это мешало их политике».
«Поезд генерала Дитерихса, – читаем в книге П.П. Булыгина, – прибыл в Читу 6 декабря 1919 г. Утром Соколов был в поезде генерала и вернувшись сказал мне:
– Мы с Михаилом Константиновичем хорошо поговорили.
Днем был мой доклад у генерала. Обрисовав обстановку, в которой находится следователь и высказав мои опасения, я предложил нужные по моему мнению меры к охранению дела – вывоз его из Читы. Генерал выслушал меня и сказал:
