«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [43]
Влчек. Могилы погибших чехов в Екатеринбурге
Подобные задачи исполнял впоследствии и американский экспедиционный корпус в Сибири. Изучивший инструкции американскому командованию президента Вильсона, профессор Й. Энтони Саттон пришел к выводу: «Соединенные Штаты захватили Транссибирскую магистраль и удерживали ее (от японцев. – С.Ф.) до тех пор, пока Советы не окрепли настолько, чтобы ее контролировать […] Имеются данные Госдепартамента, что большевикам поставлялось оружие и снаряжение […] Советы были так благодарны за американскую помощь революции, что в 1920 году, когда последние американские войска уходили из Владивостока, большевики устроили им дружеские проводы».
Радола Гайда / Рудольф Гейдль
Всё это кажется странным лишь на первый, самый поверхностный взгляд. Неслучайность этого подтвердила история. Как пишет современный немецкий историк Эрнст Нольте: «…Несмотря на Архипелаг ГУЛАГ, Советский Союз внутренне (был) ближе западному мiрy… чем национал-социализм с его Освенцимом».
В связи со сказанным нами ранее (о линии Масарик – «союзники» и, в первую очередь, Великобритания) более понятными становятся некоторые действия одного из руководителей выступления корпуса – генерала Гайды[10] и подчиненных ему чехов.
Вспомним противодействие следствию по цареубийству, которое оказывал Гайда, заняв в октябре 1918 г. Ипатьевский дом для своего штаба и долгое время наотрез отказываясь уходить оттуда, допуская в то же время осматривать место преступления лицам по собственному произволу.
В разгар гражданской войны в Иркутске в типографии на улице Большой на японской бумаге печатали необычные почтовые марки с надписью «Чехо-словацкое войско на Руси». На одной из них была изображена траурная урна на фоне местной Князе-Владимiрской церкви, на другой – бронепоезд «Орлик», а на третьей – силуэт чешского легионера с винтовкой наперевес. Немногие из этих марок использовались по их прямому назначению. Большинство предприимчивые чехи вывезли на родину, организовав их продажу коллекционерам
Или его игру в поддавки с красными, когда в начале мая 1919 г. Гайда проигнорировал прямой приказ Верховного Правителя оказать помощь терпящей поражение Западной армии, обернувшееся ее разгромом и падением всего Восточного фронта.
А подготовленный эсерами мятеж во Владивостоке 17 ноября 1919 г., который лично возглавил Гайда, явившись посреди вооруженной толпы в генеральской шинели без погон?
Легионеры маршируют по Владивостоку. 1919 г.
Главный начальник Приамурского края генерал-лейтенант Н.Н. Розанов (тот самый знакомый следователя Н.А. Соколова, дававший ему рекомендацию осенью 1918 г.) отстранился от противодействия мятежу, который подавила учебная инструкторская рота с острова Русский. Сами владивостокцы также не поддержали бунт.
Не подчинился генерал Розанов и другому приказу адмирала А.В. Колчака, выпустив Гайду и других задержанных бунтарей из города. По словам министра Г.К. Гинса: «…Розанов успел окончательно подорвать престиж омской власти на Дальнем Востоке. Сумбурный, нечистоплотный, пускавшийся на все, чтобы укрепить свою власть…»
Правнука именно этого человека, американца, занятого розысками на Урале «могилы Великого Князя Михаила Александровича», а заодно помогающего организации генетической экспертизы «екатеринбургских останков» специалистами из US Army, пиарит сегодня главред РНЛ Анатолий Степанов>19.
Генерал-лейтенант Н.Н. Розанов среди японских и чехо-словацких военных. Владивосток. 1919 г.
Закончилось же всё тем, чем завершается любое заигрывание и полумеры в таких грозных обстоятельствах: 15 января 1920 г. чехи, с санкции главнокомандующего союзными войсками в Сибири и на Дальнем Востоке, «генерала без чести» Мориса Жанена, адмирала А.В. Колчака передали эсеро-меньшевицкому Политцентру. Выдали на расправу, в обмен на возможность проехать на Дальний Восток со 180 вагонами награбленного на Волге, Урале и в Сибири имущества.
Что же касается Гайды, то в 1926 г., уже на родине, против него, занимавшего тогда пост первого заместителя начальника Главного штаба, было выдвинуто обвинение в шпионаже в пользу Советского Союза.
Стервятники
Одно из первых описаний Ипатьевского дома после цареубийства принадлежит екатеринбургскому журналисту Н. Молочковскому. Его очерк «К пребыванию Николая II в Екатеринбурге» был опубликован в газете «Уральская жизнь» в августе 1918 г.
В доме, по его словам, царил полнейший безпорядок, свидетельствующий о том, что покидали его в крайней спешке. Около печей каминов были целые кучи полусожженных бумаг и разного мусора.
«…Караульный, заглянув в печь, вытащил оттуда помятую, со сломанным замком коробку фирмы “Фаберже”, в которой оказалась полуистлевшая записка, где ясно можно прочитать надпись “золотые вещи, принадлежащие Анастасии Николаевне”. Тут же валялись полуобгоревший детский погон подъесаула с инициалами “А.Н.”, разорванный на части портрет Григория Распутина, стреляные гильзы…
В столовой в шкафу находится небольшое количество посуды, а в нижнем отделении в хаотическом беспорядке лежат иконы самого разнообразного формата. Мое внимание остановилось на чудном письме Аба лакской иконы Б[ожией] М[атери]. Смотрю, на обороте надпись карандашом: “Дорогой Татьяне благословение на 12 января 1918 г. Тобольск. Папа и Мама”. […] Тут же небольшая икона старинного письма с изображением Георгия Победоносца […] с надписью на обороте “Х.В. Маша. 1913 г.”
