«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [28]
2 мая 1919 г. уволенного с поста министра юстиции («по личному прошению») эсера С.С. Старынкевича сменил кадет Г.Г. Тельберг, о котором мы уже писали>7.
Он же был (о чем мы расскажем далее) промежуточным звеном при передаче материалов по делу цареубийства «союзникам».
Опубликованные им в марте 1919 г. в омской газете «Новая заря» (№ 46) некоторые следственные документы по цареубийству были лишь первой пробой пера.
Связь с «союзниками» просматривается в появлении 31 июля 1920 г. в американском еженедельнике «The Saturday Evening Post» публикации Георгия Густавовича «Последние дни и смерть Российского Императора и Его Семейства в официальных документах».
«Застрельщиком еврейской пропаганды, – писал А. Ирин, один из близких знакомых Н.А. Соколова, – явился Тельберг, бывший министром юстиции Омского правительства после Старынкевича. Воспользовавшись первоначальными рапортами Соколова, которые он оставил у себя, Тельберг, приехав в Америку, громогласно заявил о полной еврейской невиновности в деле цареубийства. Сигнал, поданный Тельбергом из Америки, был подхвачен в Париже»>8.
Георгий Густавович Тельберг (1881–1954)
В 1924 г. в пятом томе берлинского историко-литературного сборника «Историк и современник» профессором Г.Г. Тельбергом были опубликованы протоколы допросов четырех важных свидетелей и обвиняемых (Е.С. Кобылинского, П. Медведева, Ф. Проскурякова и А. Акимова), по словам исследователя Николая Росса, изданных «очень плохо», да к тому же подвергавшимся «никак не обозначенным сокращениям, а иногда и переработке» (т. е. фальсифицированными).
В этом контексте представляется странным выход в 1920 г. в Лондоне совместной с Р. Вильтоном книги Г.Г. Тельберга «The Last Days of the Romanovs», в русском варианте неожиданно потерявшая второго автора.
Работа следователя и без того сложная, к тому же еще и ограниченная во времени, шла в чрезвычайных условиях.
По словам П.П. Булыгина, Николай Алексеевич говорил ему, что «он не доверяет и чинам омской контрразведки и боится, что, если он затребует арестантов к себе в Читу, то они не дойдут до него, как не доехали многие другие».
Отсюда и манера его изъясняться даже в частных разговорах. «Соколов, – вспоминал В.П. Аничков, – не любил говорить точно, изъясняясь намёками, отчего я плохо его понимал».
Но неприятие следователя простиралось много шире.
«По Чите, – писал П.П. Булыгин, – поползли слухи о том, что Соколов – автор приказа № 1, старый революционер, умышленно говорит, что Государь убит – началась травля».
Обер-гофмаршал Императорского Двора граф Павел Константинович Бенкендорф (1853–1921) в дневниковой записи от 1 июня 1920 г., сделанной им еще в Петрограде, перед самым отъездом за границу, отмечал: «Слухи, согласно которым Император и Его Семья находятся будто бы за границей, распространяются всё более и более широко… Говорят, что военнопленные видели Императора в Дании, Голландии или в Англии, что Его Величество говорил с ними и давал им деньги, что Он очень изменился внешне и волосы у Него совсем седые, но Он всем подает надежду на скорое возвращение в Россию и выход нашей несчастной страны из ее ужасного положения… В официальных сообщениях так много лжи, что трудно им верить. Загадка остается».
Нетрудно понять, что инициаторами распространения этих слухов были красные цареубийцы. Русские же монархисты, не вставшие на защиту своего Государя в феврале 1917 г., готовы были поверить этой сладкой лжи, снимающей с них не одну лишь моральную вину.
Не устояли и оставшиеся (оставленные?) в живых Члены Императорской Фамилии, оказавшиеся далеко не на высоте своего положения. Своей воистину страусиной позицией они породили так и не преодоленный Династический кризис, одним из последствий которого было самозванчество, чего, как мы писали, весьма опасался Н.А. Соколов.
«Это нежелание признавать гибель Царской Семьи, – писал о ретрансляторах запущенного большевиками слуха исследователь Царского Дела, русский эмигрант профессор П.Н. Пагануции, – дало возможность появиться разным самозванцам».
Верховный Правитель адмирал А.В. Колчак с генералами принимает в Екатеринбурге парад ударного батальона
Резоны у каждой из сторон (у левых и правых, белых, красных и серобуромалиновых) были свои. Все, однако, сошлись в единой ненависти к следователю, посмевшему открыто произнести неудобную – для каждого по своей причине – Правду.
Убийцы и наблюдатели
Гораздо более серьезным по своим последствиям для следствия было давление со стороны «союзников».
Издательская обложка книги: Josef Lasies «La tragédie sibérienne. Le drame d’Ékaterinbourg. La fin de l’amiral Koltchak» (Paris. 1921). Собрание музея «Наша Эпоха» (Москва)
Как свидетельствовал В.П. Аничков, его квартирант Н.А. Соколов «жаловался на вмешательство в следствие некоторых иностранных генералов, имевшее место, как ему казалось, из желания исказить истину с целью обелить большевиков».
Член Французской военной миссии в Сибири Жозеф Ласье в своей книге «Сибирская трагедия» (Париж. 1921)>9 написал о своем разговоре с Робертом Вильтоном в мае 1919 г. на Екатеринбургском вокзале.
