«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [147]
Просматриваешь ее письма (большие, напечатанные для легкости восприятия на машинке, со множеством отступлений, воспоминаний и рассуждений) и всякий раз словно напитываешься духом «отчалившей Руси». И одновременно понимаешь: просто так ЭТО не может уйти!
А в 1995 году состоялась наша с ней личная встреча. Это была вторая ее поездка на Родину (первая случилась в 1992-м). На сей раз, получив, как она говорила, неожиданное наследство, она приехала попрощаться с Россией.
Приезжала она к нам и в одинцовскую квартиру. Вечером пошли на всенощную в храм Покрова Пресвятой Богородицы в подмосковном Акулове. Начинался день Всех Русских Святых. Служили здесь, как всегда в этот праздник (свято чтя традиции тесно связанного с прежним храмовым духовенством Епископа Ковровского Афанасия), особенно проникновенно, тщательно вычитывая имена всех Русских Святых, дополняя их новопрославленными).
А на следующий день, когда мы пришли на Литургию, нас ждала еще одна нечаянная радость: в окружении духовных чад в Покровский храм неожиданно, без предупреждения, приехал протоиерей Василий Швец (1913–2011).
Старец Николай Псковоезерский и отец Василий Швец
Молитвенник, постник, Божественную Литургию служил он практически ежедневно. Главным же делом своей жизни он почитал проповедь. Одну из них мы тогда и услышали. С благословения настоятеля о. Валериана Кречетова, отец Василий вышел на амвон и начал…
Ничего подобного мне еще не доводилось слышать. Говорил он – я это даже как-то не сразу понял – стихами. Обычную проповедь, подходящую к случаю, но в стихах. Причем продолжалось это минут около сорока. (Дело привычное: у нас проповедовали нередко и по целому часу.)
После службы мне, хоть и накоротке, удалось поговорить с отцом Василием. И было о чем. Именно он был автором известных «Чудес от Казанской иконы Божией Матери». Жил батюшка в ту пору еще в Москве. Несколько лет спустя он уехал в Псковские Печоры. Там и почил в ночь на 11 марта 2011 г.
Прощальная встреча с Мариной Александровной состоялась некоторое время спустя (всё это время она ездила по России) на квартире Кузнецовых. Жили они на улице Сергия Радонежского, неподалеку от Спасо-Андроникова монастыря.
Посидев и поговорив, мы с женой и дочкой пошли ее провожать. (На следующий день был ее самолет.) По дороге зашли в Новоспасский монастырь. Собор был закрыт, но в притворе мы побывали, приложились к Всецарице.
Переписка наша продолжалась вплоть до 1999 г. Как-то сама собой она сошла на нет. Я в то время находился в водовороте издательских дел. Забот было много. Книги шли одна за другой. (Старец Николай поторапливал: «Поспешай пока ветра нет».) Нужно было искать новые темы, обдумывать пути их воплощения, искать документы, читать, ксерокопировать…
Способствовало этому и возникшее со стороны Марины Александровны непонимание в связи с «оправданием», как она писала, Г.Е. Распутина. Речь шла о моих комментариях к книге 1997 г. игумена Серафима (Кузнецова) «Православный Царь-Мученик».
Были у нее претензии и к тексту самого о. Серафима: связанные с тем же Распутиным и с рассказом его о том, что епископ Феофан (Быстров) раскрыл-де перед Императрицей Александрой Феодоровной тайну исповеди. Лучше было бы, по мнению Марины Александровны, вырезать это место…
Такая болезненная реакция была обусловлена не только общепринятым в дореволюционной России и эмиграции мнением, но и особенностями семьи самой М.А. Аксаковой.
М.А. Гершельман и С.С. Аксаков. 1971 г. Многие из опубликованных здесь фотографий из личного архива М.А. Аксаковой
Дед ее, генерал С.К. Гершельман в 1906–1909 гг., как мы уже писали, был Московским генерал-губернатором. А один из ближайших его сотрудников – Московский губернатор в 1905–1913 гг. генерал-майор В.Ф. Джунковский – был злейшим гонителем Царского Друга и, одновременно, проводником влияния в Москве Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, также непримиримой противницы Г.Е. Распутина. «Московская клика Эллы» – так называла это Императрица.
С другой стороны, отец Марины Александровны, А.С. Гершельман с 5 февраля 1917 г. состоял в браке с Марией Александровной (1891–1980) дочерью начальника канцелярии Министерства Императорского Двора и Уделов генерал-лейтенанта А.А. Мосолова (1854–1939), воспоминания которого также полны злобной клеветы на Григория Ефимовича.
Таким образом, семейная подоплека неприятия Царского Друга очевидна.
С.С. Аксаков с дочерью своего друга П.Н. Буткова. Около 1960 г.
В качестве контраргумента Марина Александровна послала мне небольшие двухстраничные воспоминания ее покойной приятельницы М.Н. Кочубей «Несколько слов о Распутине», написанные в Буэнос-Айресе в августе 1993 г.
Однако кроме слухов, хорошо известных по газетам, там ничего не было. Наиболее содержательным был фрагмент о пребывании во время гражданской войны в Крыму Владык Феофана (Быстрова) и его духовного сына Вениамина (Федченкова).
В сохранившихся у меня письмах М.А. Аксакова так описывает свою жизнь:
«Родилась в Австрии, в Вене, в 1927 году, окончила немецкую гимназию. […] Русской грамоте училась дома, но не очень основательно (по старой орфографии), а для уроков Закона Божия приходил настоятель нашего прихода, организованного моим отцом […]
