Царский каприз - [45]

Бетанкур понимал это; он знал прямой и стойкий характер Софьи Карловны и не пробовал бороться с ней, рассчитывая на всепобеждающее время и на силу молодой, всепокоряющей страсти.

Ждать ему было не особенно трудно. Правда, княгиня Софья Карловна нравилась ему, и свое чувство к ней он согласен был даже признать серьезной любовью, но эта любовь не поглощала его всего, как поглощала она молодую женщину, не захватывала всего его существования, не порабощала его воли, не туманила разума.

Ловкий и упорный карьерист, одаренный исключительной способностью овладевать всем и умело добиваться всего, он свою служебную карьеру ставил выше всего и не поступился бы ею ни для чего в мире. Поэтому он избегал и столкновения с мужем княгини, и ничего не имел против тех платонических отношений, которые продолжали существовать между ним и княгиней, сознавая, что этот платонизм гарантирует от тех неизбежных скандалов, которыми в последнее время очень часто иллюстрировалась жизнь его товарищей по службе.

Незадолго перед тем был смертельно ранен на дуэли богач и красавец Новосильцев. Третье отделение уже в течение нескольких месяцев было усердно занято разбирательством скандального дела, разгоревшегося в семье Эбергардов. Молодой красавец Набоков застрелился на другой день после своей свадьбы. Все эти громкие скандалы вызывали не менее громкое неодобрение государя, объявившего во всеуслышание, что ни о каких столкновениях подобного рода он не желает больше слышать. В подтверждение его слов только что был временно выслан из Петербурга светлейший князь К., едва спасшийся от грозной мести мужа своей хорошенькой и до крайности ветреной возлюбленной.

Бетанкур принимал все это к сведению и спрятал глагол «любить» во всех наклонениях и спряжениях, но на этих спряжениях временно и оставался.

До государя, незаметно, но зорко прислушивавшегося ко всему, мимолетно дошел слух об усиленном ухаживании Бетанкура, и он в душе аплодировал стойкости молодой княгини, не поддававшейся искушению. Впрочем, он видел в этом, помимо сдержанности и скромности молодой красавицы, еще и доказательство того, что красный флигель-адъютант прямо-таки не нравится разборчивой княгине.

Заметив все это, его чуткий сверстник и фаворит счел момент удобным для новой смелой попытки. Он, узнав, что Бетанкур, сам очень охотно посещавший маскарады, успел понемногу приучить к ним и княгиню Софью Карловну, предложил государю вновь побеседовать с пленительной и недоступной красавицей, будучи убежден в том, что она в конце концов сдастся.

Фаворит со всей свойственной ему ловкостью узнал, когда именно княгиня со своим кавалером собирается поехать в маскарад, и заранее уведомил об этом государя. Ни на какую отличительную подробность костюма княгини он на этот раз указать не мог, но для точного опознания таинственной маски указал на присутствие подле нее ее неизменного спутника Бетанкура.

— Разве это уж так обязательно? — сдвинув брови, спросил государь. — Разве она всегда и всюду так открыто показывается с ним?

— Не всюду, ваше величество, но в маскарады он всегда сопровождает ее.

По красивому и мужественному лицу императора проскользнула гневная тень. Он не мог примириться с мыслью, что кто-нибудь мог достичь удачи там, где он потерпел фиаско.

В маскарад государь приехал вместе с фаворитом, и навстречу к нему тотчас двинулось несколько, видимо, поджидавших его масок.

Всегда приветливо и охотно откликавшийся на интересную маскарадную интригу император на этот раз уклонился от всякой маскарадной беседы. Он пристально разглядывал толпу, отыскивая в ней княгиню Несвицкую и ее неизбежного спутника.

Он увидел их в амбразуре большого итальянского окна, выходившего на площадь и глубокой нишею врезавшегося между большими мраморными колоннами. Они сидели рядом, и Бетанкур, близко наклонившись к своей собеседнице, задрапированной тяжелыми складками широкого домино, смеясь, рассказывал ей что-то, но она слушала его почти невнимательно.

Это не ускользнуло от пристального взора императора, и он, обращаясь к своему адъютанту, довольным тоном заметил:

— Романом здесь не пахнет!

Тот раболепно усмехнулся. Со времени серьезной беседы государя с великим князем Михаилом Павловичем фаворит реже стал встречаться с милостивой, обращенной лично к нему, шуткой императора.

В эту минуту перед проходившим императором почтительно вытянулся во фронт Несвицкий, шедший ему навстречу с какою-то маской, громко и визгливо хохотавшей.

— И этот тут? — заметил государь. — С кем это он?..

— Тоже со своей обычной подругой… с особой, хорошо знакомой всей гвардии…

— Неужели у моей гвардии такие дурные знакомства? — пожал плечами государь.

Говоря это, он прямо направился к сидевшей в нише итальянского окна парочке и, подойдя к ней, остановился.

— Бетанкур, ты мне уступишь свою маску? — обратился к быстро поднявшемуся при его приближении флигель-адъютанту.

Тот почтительно откланялся и готовился стушеваться.

— Мне кажется, что о подобной «уступке» надо было бы спросить меня? — смело и громко заметила княгиня Несвицкая, равно недовольная и неожиданным заявлением императора, и беспрекословным подчинением Бетанкура.