Царский каприз - [31]

— Это что же, угроза или вызов?..

— Ни то, ни другое!.. Простое желание убедиться…

— Стало быть, вопрос о маскараде решен окончательно?

— Почти! — лениво ответила Софья Карловна, вставая и идя навстречу показавшимся в конце аллеи нежданным гостям.

В эту минуту она даже была рада им. Ей все антипатичнее и антипатичнее становились беседы с мужем.

IX ГЕТЕРА СТАРЫХ ВРЕМЕН

Приготовления к летнему маскараду шли веселые и оживленные. Было известно, что в маскараде примут участие чуть не все члены царской фамилии, и заказами на роскошное домино и характерные костюмы были завалены все модные портнихи.

Молодой княгине Несвицкой для ее домино ее мать-генеральша дала такие старинные кружева, от которых не отказалась бы сама императрица, и Софья Карловна, обладавшая исключительным вкусом и умением одеться, смело могла сказать себе, что ее маскарадный костюм будет одним из самых богатых и самых изящных.

Товарищи князя все с большей и большей охотой посещавшие его дом и прямо-таки гордившиеся своей «новой полковой дамой», принимали близко к сердцу ее грядущий успех на предстоящем бале и наперерыв друг перед другом старались узнавать и сообщать княгине о приготовлениях, делаемых другими участницами ожидавшегося торжества.

Траур по императрице Марии Феодоровне был только что снят, и все спешили вознаградить себя за сравнительно долгое воздержание и за отсутствие придворных увеселений. Кроме того, и сама идея летнего маскарада была настолько заманчивой и оригинальной, что останавливала на себе всеобщее внимание и сулила великосветским красавицам целую серию самых разнородных удовольствий.

Одной из главных приманок для грядущего маскарада была возможность поинтриговать государя, который, как все это хорошо знали, придавал большое значение умелой и веселой маскарадной интриге и охотно поддавался на маскарадные знакомства. Эту его слабость знали все, и императрица нередко поддразнивала его ею.

Дня за два или за три перед маскарадом князь Несвицкий, вернувшись домой под утро, вошел в столовую мрачнее тучи и, обращаясь к жене, прямо спросил ее, не может ли она взять взаимообразно у своей матери две тысячи рублей.

Такой вопрос удивил княгиню.

— На что вам это нужно? — спросила она, поднимая взор на растерянное и сильно помятое лицо мужа.

— Не все ли равно на что? — резко и грубо ответил он.

— Я потому спросила вас об этом, что к маме я обратиться ни в каком случае не могу, да и нет таких денег. А ваша просьба удивила меня потому, что у вас должны быть и мои, и мамины деньги, еще не тронутые.

— Даже не тронутые? Вот как!.. А на что же мы жили? Как вы думаете?

— Наша жизнь стоила сравнительно так мало.

— Вам так кажется? А обстановка, а беспрестанные приемы? А ваши выезды и катания?..

Софья Карловна насмешливо пожала плечами.

— Все это стоило сравнительно гроши, а я лично передала вам от имени мамы двенадцать тысяч рублей, пожалованные великим князем Михаилом Павловичем. Разве вы не помните, что получили их от меня?

— И получил, и отлично помню, а все-таки денег у меня в настоящую минуту нет. Между тем они крайне нужны мне. Я должен сегодня уплатить эти две тысячи. Это для меня — вопрос чести!..

— По моему мнению, вопрос чести состоит в том, чтобы не должать того, что отдать не в силах.

— Я не прошу ни советов, ни замечаний.

— Я очень хорошо понимаю это. Вы денег просите. Но раз я не могу дать вам их…

— Вы можете достать!

— Где? У мамы денег нет, да если бы и были, то я не стала бы просить их у нее. А больше мне взять не у кого. Я никого не знаю и на кредит ни с чьей стороны рассчитывать не могу!

Несвицкий порывисто встал с места и нервным шагом прошелся по комнате.

Видя его волнение, Софья Карловна тоже встала и сказала ему:

— У меня есть браслет, привезенный мне в день свадьбы великим князем, и жемчуг, присланный мне императрицей. Если за них дадут две тысячи рублей и этой ценой действительно может быть куплена ваша честь — цена, кстати сказать, невысокая, то на этот… торг я согласна. Я сейчас принесу вам эти вещи! — И, не дав мужу времени ответить, она вышла из комнаты, а затем, вернувшись через минуту, подала ему два объемистых сафьяновых футляра.

Князь взял их нерешительно и так же нерешительно произнес:

— Закладывать эти вещи я не могу… я не знаю, кто здесь занимается залогами… Придется совсем продать их.

— Мне все равно!.. Продайте! — спокойным голосом ответила Софья Карловна.

— А в случае, если великий князь узнает…

— Я рассказывать ему не стану! — холодно улыбнулась, княгиня. — А если вы сумели поставить себя так, что за вами следят, то я в этом не виновата.

Несвицкий нерешительно взял в руки футляры. Он не видел жену в эту минуту.

— Вам эти вещи не будут нужны к маскараду? — спросил он, направляясь к двери.

— Я поеду в домино, и как ни мало я знакома с маскарадными законами, но знаю, что домино — это глухой футляр, сквозь щели которого ничего не должно проглядывать. Теперь, когда мы успешно покончили с вопросом, в котором была замешана ваша «честь», позвольте мне затронуть и другой вопрос, к которому прикосновенна честь моя личная.

Князь остановился и встревоженно спросил: