Царский духовник - [38]

Устремил молодой царь очи свои на киот с образами, что стоял в переднем углу хором, перекрестился благочестиво и сказал голосом потрясенным:

- Мы хана крымского не трогали; ежели захотел он веру христианскую погубить, тогда грудью станем за нее и за край родной!.. Есть Бог над землей русской, и тот Бог за нас!

Одушевились все бояре да воеводы, видя твердость и мужество молодого царя.

Отовсюду послышались голоса громкие:

- Веди нас, государь благоверный, на казанцев-разбойников! Сложим мы за тебя головы!

- Всех до одного веди, царь-батюшка!

- И старые, и молодые пойдем за тобою!

С радостью слушал царь Иоанн Васильевич эти клики громкие и убеждался он, что победит несметные орды крымские, что покорит Казань мятежную.

Продолжался пир царский; опять заходили по столам кубки, полные вина заморского, опять стали веселиться трапезующие. И молодой царь по-прежнему лицом светел был, по-прежнему ликовал со своими приближенными. Но в глубине души владыки молодого таилась тревога великая: взял он на себя подвиг трудный, решился на дело страшное, от коего зависели счастье и покой всей земли русской. Приходилось ему бороться с врагом могучим и грозным; с давних времен терзал тот враг Русь Православную, и не могли с ним справиться ни дед, ни отец царя Иоанна Васильевича. Поневоле сомнение жуткое проникло в душу царя молодого… Благословит ли Господь оружие его? Оградит ли Бог землю русскую от напасти великой?..

Предаваясь тайком размышлениям скорбным, внезапно увидел молодой царь перед собой взором своим духовным кроткий лик и сияющие очи своего духовника, наставника ближнего, старца Сильвестра… Был тот лик старческий радостен и словно ободрял молодого владыку на подвиг трудный… Среди шума пиршественного почудились царю Иоанну Васильевичу вещие слова, произнесенные голосом знакомым, голосом старого священника: “Начинай, благоверный царь, великий подвиг ратный! За тебя Господь и Пресвятая Богородица, и все Воинство Небесное Ангельское! Дерзай на битву с врагом могучим, благословляет Бог твое оружие”.

Так ясно послышались царю эти слова, что даже оглянулся он, ища очами, не здесь ли старый наставник его, не он ли произнес речь утешительную. Но не было около него старца Сильвестра, и принял благочестивый царь видение свое как предзнаменование доброе. Еще светлее стал лик его, еще большею надеждою засияли его очи отважные.

Скоро кончился пир прощальный в селе Коломенском. Отдохнув после обеда, сел молодой царь Иоанн Васильевич на коня ратного и во главе дружины своей царской направился к старому верному городу Коломне, где ждали его воеводы - князья Щенятев, Курбский, Турунтай-Пронский, Хилков и другой Воротынский. Весело шли дружинники, били в бубны, в трубы играли и похвалялись одним ударом смять несметные орды крымские. Бодро следовал во главе полков своих молодой царь, веря предзнаменованию счастливому, надеясь на победу над врагами исконными.

Озаботился молодой царь и в Москву послать гонца с вестью о походе новом.

Посылал он грамотку особую дорогой супруге царице Анастасии Романовне, где просил ее не печалиться, ждать терпеливо без боязни да молиться Богу об удаче и победе воинов православных. Еще особую грамотку посылал он доброму старцу Сильвестру, извещал его о видении своем, о том, что снизошли на него бодрость и доблесть и что надеется с помощью Божиею победить врага грозного. И просил царь старца Сильвестра не оставить его молитвами святыми.

ПОБЕЖДЕННЫЙ ХАН

Двадцать первого июня царь Иоанн Васильевич с полками своими в Коломне наконец получил весть, что крымские орды появились около Тулы. Поспешили туда с дружинами своими князья-воеводы Щенятев, Хилков да Воротынский; но не дойдя до города, услышали они, что крымцев немного было и что они бежали, прослышав о войске царском. Назад пошли воеводы, не разведав хорошенько, где главная сила татарская.

А через два дня, июня двадцать третьего, когда царь Иоанн Васильевич за обеденной трапезой сидел, прискакал гонец от воеводы-наместника тульского, князя Григория Темкина. В грамотке, с гонцом присланной, писал князь Темкин молодому царю: “Крымский хан здесь, подступает к стенам тульским; а при хане много пушек, и есть в ордах его дружина янычар турецких султанских”.

Тотчас же выступила из Коломны царская дружина, а главная рать получила приказ царский через Оку-реку переправляться. Молодой царь Иоанн Васильевич отслушал молебен в коломенской церкви Успенской, принял благословение от епископа Коломенского Феодосия и, времени не теряя, надел доспехи бранные и выехал из города к полкам своим.

Летописцы говорят в один голос, что никогда еще русское воинство с такою охотою на бой не шло; по их подлинным словам, войско “шло на битву, как на потеху”.

Многочисленно было царское войско: числились в нем и дворяне, и жильцы - лучшие отборные воины, и дети боярские, и новгородская дружина, и прочие дружины из городов да областей северных.

Когда прибыл царь Иоанн Васильевич с полками своими к городу Кашире и на минутный роздых остановился, пришла к нему весть добрая. Только что царь на мягкий персидский ковер прилег, только что походную чару вина выпил, - привели к нему опять гонца от наместника тульского, от князя Григория Темкина. Был гонец измучен, пятна крови виднелись на его кольчуге, а поверх пятен лежала пыль дорожная от пути дальнего. Поклонился гонец царю в ноги и на приказ царский стал добрые вести рассказывать: