Царский духовник - [2]

Повеселели ребята, ближе к доброму старцу подвинулись.

“Вот что, детки мои… Расскажу я вам сказку-былинку, а вы не шелохнитесь, сидите; коли боязно будет, сотворите крест святой и до конца слушайте. В старину глубокую, далекую, когда еще только стал Великий Новгород на славном Волхове широком, раздольном, гнездилось на берегу его в темной пещере злое чудище, исчадие адово - Змей-Горыныч. Был тот Змей-Горыныч, детушки, о трех головах, и у каждой головы была пасть лютозевная, и исходил из тех пастей пламень жаркий языками красными. Все было в зеленой чешуе чудище грозное. Сидело оно в своей пещере темной, зубами своими алчными щелкало и стерегло людей проезжих… Как заслышит, бывало, что идут по реке Волхову ладьи иль суда гостей торговых, - выскочит оно, пасти свои разинет, опалит суда и ладьи огнем, а гребцов да хозяев живьем съест… Не стало по реке Волхову раздольному ни проходу, ни проезду; закручинился народ, закручинился Великий Новгород… Стали тогда новгородцы умом-разумом раскидывать, стали по городам, по селам, по деревням клич кликать: не найдется ли-де богатырь могучий, молодец безбоязливый, что на чудище злое боем выйдет? Сулили новгородцы тому витязю храброму, желанному дары богатые: мешок золота червонного, мешок серебра иноземного да целый ларец жемчуга дорогого… Долго, долго искали богатыря; ездили бир'ючи новгородские по всем городам, селам и деревням, - а все охотника не было… И дошла, детушки, та весть о злом чудище до самого Киева стольного, где в тереме княжеском сидел князь Володимер, где пировали с ним в гриднице его славные богатыри Илья Муромец, Алеша Попович, Поток Иванович, Чурило Пленкович, Ставр Годинович и сам дядя княжий Добрыня Никитич.

- Что же, богатыри мои славные! - взговорил свет-Володимер князь. - Кому на бой идти со Змеем-Горынычем? Чей ныне черед богатырский в чисто поле ехати, себе славы добывати, князю вашему чести? Ты, богатырь матерой, Илья Муромец, намедни Соловья-разбойника осилил; ты, младой Алеша Попович, Девку-богатырку полонил, да и все вы, други, вдосталь в чистом поле наездились, вдосталь себе славы добыли…

Как тут быть, как умом раскинуть?

Поднялся тут дядя княжий Добрыня Никитич, князю киевскому в пояс кланяется, на немилость жалуется:

- Обошел ты меня, княже, среди семьи богатырской! Ни разочка не спосылал ты меня, дядю старого, в чисто поле, на подвиг богатырский… Али силы у меня менее, али меч мой кладенец иступился, из ножен не вынимаючись?

Взговорил тогда свет-Володимер князь, улыбаючись, головой качаючи:

- Ин быть по-твоему, дядя старый, богатырь Добрынюшка! Разомни свои кости старые, распотешь свою силушку давнюю. Тебе, старому, на Змея-Горыныча боем идти, во чисто поле ехати.

Ну вот, детушки, оседлал богатырь Добрыня Никитич коня сивого, доброго, вооружился мечом-кладенцем и выехал старый богатырь в путь далекий.

Ехал он лесами дремучими, песками сыпучими, мхами холодными, полями-лугами зелеными… Долго ли, коротко ли - засинел пред очами богатырскими широкий Волхов, по быстрине волна идет с пеной белою, шумит-говорит богатырю удалому:

- Ой, куда ты собрался, Добрынюшка! Ой, секи ты коня борзого плеткою шелковою - пусть уносит тебя конь верный от широкой реки Волхова, от пещеры чудища Змея-Горыныча.

Отвечает богатырь волне белопенной говорливой:

- Не боюсь я вашего Змея-Горыныча! Коль на страшный бой вышел богатырь киевский, - не повернет он назад коня борзого: срам великий будет ему пред товарищами, перед князем свет-Володимером!

Ближе, ближе пещера змеиная; слушать стал богатырь киевский: спит, видно, Змей-Горынчище - далеко по реке от пасти его храп разносится… Как ударит богатырь коня борзого плетью шелковою, как вскочит добрый конь на самый-то бугор перед пещерой змеиною… Глядит богатырь - дивуется: никогда этакого чудища не видывал… Из пасти у него языки красные свесились, чешуя-то на солнышке зеленью отливает… Недолго дожидался Добрынюшка; проснулось чудище, шесть очей зеленых открыло, тремя пастями зашипело, защелкало, взговорило человечьим голосом:

- Чтой-то русским духом пахнет? Чтой-то за богатырь ко мне пожаловал? Видно, богатырь из княжеских, из киевских: жирен богатырь, одним махом я его слопаю!

- Ай, не хвастай, Змей-Горыныч, - молвил Добрынюшка. - Кого слопаешь, а кем и подавишься!

Вставало тут чудище на ноги, разевало пасти свои острозубые, налетало оно на Добрынюшку. Вынимал тут Добрынюшка свой меч-кладенец, напрягал тут Добрынюшка всю силу богатырскую, одним махом переднюю голову змеиную отрубал… Заалел берег зеленый, заалели волны синие от крови змеиной… Завопил Змей-Горынчище, налетал он вдругорядь на Добрынюшку; вдругорядь сносил Добрынюшка вторую голову змеиную.

А как третий раз пришел, - поскользнулся, упал конь богатырский, и насело чудище на Добрынюшку… И рычит Змей-Горынчище:

- Хоть одною пастью, а тебя, богатыря, слопаю!

Взмолился тут Добрынюшка, на земле кровавой лежучи, смерти в очи глядючи:

- Спасите, помогите, святые угодники киевские!

Помогали тут богатырю святые угодники: сшибал он с себя злое чудище, на ноги резвые вскакивал, одним махом последнюю голову змеиную отрубал… Садился он на коня своего борзого, растаптывал конь богатырский подковами железными тело змеиное; рассекал Добрынюшка чудище на полста кусков, разметывал Добрынюшка те куски на все четыре стороны… А куда падала нечисть змеиная, там вырастала, детушки, чертополох-трава и лопух-трава… А где лежали головы змеиные, там стала трясина болотная непроходимая… Видите, детушки, как сильна молитва перед Господом. Не помолись богатырь - слопал бы его Змей-Горынчище…”.