Царские дети и их наставники - [12]

Однако впоследствии планы «верховников» не осуществились: Анна Иоанновна, под влиянием Остермана, объявила себя, по примеру предшественников, самодержавною императрицею. Руководительство государственными делами, впрочем, государыня предоставила своему приближенному из курляндских дворян, Иоганну Эрнесту Бирону, который устранил от власти и влияния русских людей и дал преобладающее значение в нашем Отечестве иностранцам.

Посмотрим же, при каких обстоятельствах протекало детство новой императрицы.

Царевна София Алексеевна, желая в своё время устранить брата Петра от престолонаследия и нанести удар Нарышкиным, решила женить болезненного и косноязычного Ивана Алексеевича. Выбор ее остановился на Прасковье Феодоровне Салтыковой, которая и объявлена была государевой невестой. Жених и невеста мало подходили друг другу: восемнадцатилетний жених вызывал всеобщее чувство сожаления хилым и болезненным видом; двадцатидвухлетняя же невеста поражала своим пышущим здоровьем, миловидностью и ласковостью обращения. Она была высока, стройна, полна; волосы длинными густыми косами ниспадали на ее плечи; круглый подбородок, ямочки на щеках, косички, красиво завитые на невысоком лбу, — всё это придавало ей привлекательный вид. В супружестве с царём Иваном Алексеевичем Прасковья Феодоровна имела пять дочерей, из коих одной, а именно четвёртой ее дочери, Анне, высокий жребий сулил стать второй самодержавной императрицей в России.

По смерти в 1696 году Ивана Алексеевича, царица Прасковья с тремя оставшимися в живых детьми поселилась в подмосковном селе Измайлове, где ей в собственность был отдан государем дворец, земли же измайловские считались за нею лишь в пожизненном пользовании. Кроме того, Пётр I назначил ей от казны деньгами и припасами приличное ее сану содержание.

Здесь, в измайловском селе, царица Прасковья зажила совершенно особою от московских порядков того времени жизнью. Преобразования, внесённые Петром I в тогдашнюю русскую жизнь, мало коснулись села Измайлова. Все порядки здесь, времяпровождение и обычаи напоминали ту московскую былую старину, с которой Великий Преобразователь вступил в жестокую борьбу. В многочисленных маленьких горницах дворца царили беспорядок, грязь, духота и ничегонеделание.

Царицу окружала целая толпа богомолок и богомольцев, нищих, гадальщиц, калек, карликов, шутов и скоморохов. Эти приживальщики в грязных изодранных рубищах или гнусливо тянули жалобные песни, или же кривлялись, плясали, забавляя тем невзыскательную на удовольствия измайловскую обитательницу и ее дочек. Особенным расположением здесь пользовались разные предсказатели и юродивые.

Пётр I, ломавший старые порядки России и преследовавший всё, что напоминало о невежественной старине, относился, однако, к образу жизни царицы Прасковьи и порядкам в ее дворце снисходительно. «Двор моей невестки, — говорил Пётр, — госпиталь уродов, ханжей и пустосвятов».

Прасковья Феодоровна, в дни приезда государя, всё же убирала подальше своих приживальщиков и старалась подлаживаться под вкусы царя-преобразователя. Она даже ездила, по его желанию, на немецкие ассамблеи, возила туда дочерей, когда они выросли, умела царя вкусно угостить, весело принять и не позволяла себе осуждать его новшеств. Она старалась выражать этим новшествам, в беседе с царём, сочувствие и повиновалась каждому его желанию и совету. В числе таких желаний государя было то, чтобы царица дала своим дочерям, сообразно требованиям нового времени, приличное воспитание.

VII

Когда девочки Екатерина, Анна и Прасковья еще были малолетними, их окружал обширный штат мамушек и нянек, которые гуляли с своими воспитанницами в тенистых садах села Измайлова, посещали хозяйственные заведения, местный стеклянный завод, молились с ними в церквях, забавлялись на прудах, которых в Измайлове было до двадцати. Царевны пускали в пруды щук и стерлядей с золотыми серёжками и сзывали рыб на корм по колокольчику. Дома их обучали шитью и вышиванию шёлком и золотом.

Когда царевнам наступила пора серьёзного учения, Прасковья Феодоровна приказала иеромонаху Кириану Истомину, искусному составителю в то время учебников, доставить ей азбуку. Истомин преподнёс царице писанный золотом и красками «букварь словянороссийских письмен со образованиями вещей и со нравоучительными стихами». Букварь этот юные ученицы стали перечитывать столько раз, что они наконец выучили по нему грамоту и всё содержание букваря наизусть. Покончив с наукой чтения, царевны прошли также и искусство письма, заключавшееся в списывании с рукописных прописей, состоявших из кратких двустиший нравственного и божественного содержания.

И наука чтению, и искусство письма были пройдены царевнами, согласно требованиям тогдашней педагогики, при помощи обычных наказаний, без коих, как полагали наши предки, никакая наука не может укрепиться в головах учеников. В тогдашних стихах польза наказаний так была воспета:

         Розгою Дух Святой детище бити велит,

         Розга убо ниже мало здравию вредит,

         Розга разум во главу детям вгоняет,

         Учит молитве и злых всех истязает;