Царская тень - [16]

Кровать сделана из надежного дерева и плотных слоев кожи. Она огромная. Она чудовищно большая. Она слишком велика для такой девочки, как она. А вот и он, алчущий мужчина, вышагивающий по комнате в проникающем внутрь свете, его белая одежда ослепляет бликами, швы ярки, как зубы. На нем ожерелье, которое она ему подарила, оно свободно висит на нем, обильное золото ловит искорки света. Астер бросается было к двери, но та закрылась и заперлась без ее участия.

Иди сюда, бормочет он. Он аккуратно садится на кровать, чтобы не помять белые хрустящие простыни. Он снимает ожерелье и протягивает ей. Посмотрим, как оно пойдет тебе, Маленькая. Он похлопывает по кровати, подвигается. Вот сюда.

Астер стучит в дверь, дергает ручку. Пожалуйста, говорит она.

Иди, шипит кухарка из коридора.

Лидже[18], мы будем здесь, когда ты проснешься. Голос ее матери звучит так тихо, что может уместиться в щелочке между дверью и стеной. Все будет хорошо. Помни, что я тебе говорила.

Астер, говорит Кидане. Ожерелье лежит кое-как в середине его ладони. Я очень горд тем, что ты — моя жена. Я знаю, ты испугана, но все в порядке. Ты привыкнешь.

Только мы знаем, что он толком не понимает, как ему быть с этой девочкой. Он слышал разговоры мужчин, но ему некого было спросить о такой маленькой. Ему ничего не оставалось, только с напускной гордостью пройти к своей спальне, протянуть руку и сказать: Идем. Он наполнил себя выпивкой и песней. Он крепко цеплялся за отца и отворачивался от взгляда матери. Он улыбался и кивал, сидел в церкви рядом с этой Астер, а сердце билось в его груди, как сумасшедшее. Он смущен, но не испуган. Он встревожен, но не начеку. Он чувствует именно то, о чем он и сказал: он горд.

Отпусти меня домой, говорит она. Я вернусь завтра.

Он смотрит на ее гибкую фигурку, тонкую шею, маленькие запястья. Видит слезы, видит, как она их смаргивает. Он видит ее содрогающееся тело, ее дрожащие плечи, и его нервозность сникает. Он начинает понимать рассказы тех мужчин, что собирались вокруг него в последние недели. Сначала ты почувствуешь себя старым, потом молодым: вот, что они говорили ему. Ты должен быть сильным, добавляли они, не сдавайся. Она принесет тебе сыновей, которые будут похожи на своего отца, так что решай, каким ты будешь мужчиной, с первой ночи. Кидане сидит на кровати, и мы слышим, как его дыхание ускоряется. Мы видим, как он начинает лосниться от пота. Мы видим, как он дрожит, и мы знаем, он сделает то, что делали те, кого он называет своими отцами.

Отойди от двери. Сейчас же. Его дыхание замедляется. Тело напрягается. Расслабленность уходит из его костей. Он сидит, но он начинает наливаться силой, становится хищным, подобным рептилии, жестким.

Из коридора доносится скрип половиц. Лестница стонет, и она знает, что женщины ушли. Он чувствует в жаркой комнате смешанный запах пота и теджа[19]. Здесь стоит запах старого масла, высушенной кожи и сладкого ладана. Астер роняет голову и цепляется за стену. Она не в состоянии двигаться. Ее тело стало подобно камню.

Кидане поднимается с кровати, кладет ожерелье на простыни. Он снимает рубашку, становится рядом с ней, его руки висят по бокам.

Посмотри на меня, говорит он.

Его голая грудь расширяется, тугая плоть проступает сквозь грубую кожу. Упругие мускулы натянуты на его плечи, как канаты, и уходят по спине вниз. Его руки действуют с четкостью, какую она видела только у сильнейших мужчин из ее родни. Его тело заполняет комнату, поглощает воздух, хотя он даже не двигается, она чувствует, как его жар подавляет ее. Астер обхватывает себя руками, опускает голову.

Посмотри на меня, повторяет он.

Он надевает ожерелье. Толстая золотая цепочка сверкает на его коже. Он целует крест, смотрит на него с обратной стороны, на которой ювелир, по настоянию ее матери, вырезал имя «Кидане».

Настанет день, и это ожерелье перейдет к нашему сыну, говорит он и улыбается.

Он стаскивает с себя брюки, и вскоре на нем не остается ничего. Астер отшатывается от этого зрелища. Между его ног она видит волосяной треугольник — волосы грубые, густые и угрожающие. Он щетинится твердой плотью, окутанной дурманящим запахом этой комнаты.

Его руки висят по бокам. Не отворачивайся от меня, говорит он. Его голос дрожит. Он делает шаг вперед.

Мы можем только смотреть, как Астер садится на пол и закрывает лицо руками. Она обещала кухарке, что не будет плакать, но слезы вырываются на свободу. Ее тело полностью сползает на пол, а перед ее мысленным взглядом — растущее пространство, готовое проглотить воспоминания обо всем, что произойдет сегодня. Мы напоминаем ей, что и это один из способов. Это тоже вариант бегства.

Астер начинает трясти, это неконтролируемая дрожь, конвульсии такие мощные, что она не слышит, как Кидане подходит к ней, пока он не наклоняется над ней, обхватывает ее руками, поднимает на ноги, прижимает к своей теплой коже, к своему узловатому телу, к своей плотности и к ожерелью, которое врезается ей в щеку, как нож. Он несет ее в кровать, и нет ничего, ничего, что она могла бы сделать, чтобы оказаться снова в безопасности.

Он легко укладывает ее посреди кровати. Она этого не слышит, но внизу, в углу этого огромного и гулкого дома, плачет ее мать, а кухарка поднимает голову и смотрит вверх, будто может видеть сквозь дерево. Астер пытается свернуться, но Кидане хватает ее за руки и прижимает к своей груди, и она чувствует его учащенное дыхание и его скользкий пот. Она отстраняется, испускает тонкий визг. Кидане снимает с себя ожерелье и надевает на нее, он тихо смеется, видя, как ожерелье раскачивается ниже ее груди и царапает живот.