Царская охота - [26]

– Правда, чуть комнату не выстудил. Пришлось несколько раз заходить, пока не вернулся, окошко прикрывать.

– Ну, это хорошо, дело молодое. Авось, Бог даст, наследника скоро дождемся, – они переглянулись и синхронно перекрестились.

В дверь снова стукнули, и заглянул Мишка.

– Леди Рондо здесь, сейчас на дознание, али пущай ждет?

– Давай сюда, – Ушаков махнул рукой и повернулся к Митьке с задумчивым видом. – Вот что, Дима, посиди-ка ты со мной, послушай, может я пропущу что-нибудь, все-таки возраст, да и не спал долго, – Митька в который раз кивнул, и отодвинулся в тень вместе со стулом, а Ушаков в этот момент поднялся и широко улыбаясь распахнул объятья, словно хотел обнять вошедшую, нервно оглядывающуюся по сторонам, женщину. – Леди Джейн, ну что ж ты, голубушка, проходи, присаживайся. Тебе удобно? – она скованно кивнула, садясь на жесткий стул, а в этом кабинете, который уже оброс такими легендами, что заходить сюда было страшно, других не было. – Точно удобно? Ты говори, не стесняйся, голубушка, а то разговор нам долгий предстоит, нам же важно, чтобы ты не устала, ведь так?

* * *

Весь день Филиппа провела, как на иголках. Ей до сих пор не верилось, что она решилась провести ночь с мужчиной, даже, если этот мужчина скоро станет ее мужем. О том, что было ночью, она старалась не думать, чтобы каждый раз не краснеть, когда ее взгляд падал на широкую кровать. Хватит и того, что Марго знает.

Утром, когда Филиппа нежилась в ванной, вот этот обычай, возведенный в приказ, ей очень нравился, недаром Петр назвал ее когда-то русалкой, Марго зашла как обычно в комнату и подошла к кровати, чтобы поправить ее. Девушка долго смотрела на сбитые простыни, и на другие следы того, что ее госпожа провела эту ночь не одна.

– Думаю, что лучше сменить простыни, – пробормотала она.

– Что? Что ты там бормочешь? – Филиппа вышла из ванной, завернувшись в пеньюар, а с ее длинных распущенных волос на ковер капала вода.

– Я говорю, что нет ничего лучше свежего постельного белья, вам так не кажется, ваше высочество? – и она ловко содрала злополучную простынь, смяв ее при этом в комок. Филиппа вспыхнула и отвела взгляд, мучительно соображая про себя, что же будет делать, если новость о ее падении вырвется за пределы этой комнаты. – Его императорское величество очень красивый, правда? – паршивка лукаво улыбнулась. – Такой сильный, наверняка очень выносливый.

– Марго, прекрати, – Филиппа поднесла ладони к щекам, которые горели так, что даже синяк стал не слишком виден.

– О, ваше высочество, я не думала, что слушать о достоинствах вашего жениха вам так быстро наскучит. Но, он действительно очень красив. Наверняка вокруг вьется много дам, желающих скрасить его одиночество, которое, если честно, на мой взгляд слишком сильно затянулось.

– Откуда ты… – Филиппа села за туалетный столик. – Брось это белье, позже унесешь и постираешь. А сейчас, расчеши мне волосы.

Марго посмотрела не нее с удивлением, обычно после купания Филиппа сама высушивала и расчесывала волосы, которые струились по спине до самой талии. Но приказ есть приказ, и она взяла чистую тряпицу и принялась осторожно промокать длинные черные волосы, чтобы избавить их от остатков воды. И лишь затем взяла в руки щетку.

– Вы хотите, чтобы я вас просто расчесала, ваше высочество, или сделать прическу? Заплести косу? – Филиппа посмотрела на нее в зеркале. По плечам побежали мурашки, то ли холодные капли воды с волос попали на кожу, то ли это от того произошло, что она вспомнила как совсем недавно другие руки, очень мужские, крепкие, расплетали ее косу.

– Знаешь, в древности был обычай, что с распущенными или кое-как уложенными волосами может ходить только замужняя женщина. Девушкам было положено носить косы, и в первую брачную ночь жених их расплетал, – прошептал ей тогда Петр.

– Я знаю, – просто ответила она тогда, закрывая глаза, наслаждаясь этой странной лаской. Но сейчас Марго ждала ответа, и Филиппа покачала головой. – Уложи в пучок, косу не надо, больше не надо. Так откуда ты узнала, что его величество долгое время был один, и никто не скрашивал его одиночества?

– Все оттуда же, где белье стирают. Я же вместе с вами русский язык изучаю, – Марго провела щеткой по волосам своей госпожи и принялась делить их на пряди, продолжая болтать. – Прачки все время говорят, что постель его величества чистая, то есть, к себе он никого не приводит, и вся остальная одежда только после ассамблей, ну, балов, пахнет женскими духами, а во все остальное время – ни-ни. И я подумала, не голым же его величество приходит к своей даме, значит, у него никого нет. Ходили какие-то слухи, которые в газете потом опровергали, что кто-то был, давно, и вроде бы точно, но давно это было.

– О, Господи, – прошептала Филиппа по-русски. – Что еще говорят про его величество низшие слуги?

– Что он изменился. Очень. Раньше, когда с Иваном Долгоруким путался, никто не верил, что толк из государя выйдет, но после того, как сестра его умерла, словно подменили его величество. Долго он траур носил, все сестрицу свою поминал, а потом сам едва-едва не умер, по краю, говорят, ходил. И после вообще другим человеком стал. Долгорукого от себя отстранил окончательно, Верховный Тайный совет разогнал. Да и вообще… – Марго задумалась. – Не любит его величество излишеств, а вот картофель действительно очень любит и часто его заказывает поварам, – Марго тихонько засмеялась.