Царизм и третьеиюньская система - [34]

октябристами против кадетов, подчеркивая, что последние для него недостаточно «солидны».

Все это создавало возможность так называемого русско- польского «примирения», которое облегалось еще и тем обстоятельством, что внешнеполитическая линия не толь­ко октябристов, но и кадетов и прогрессистов почти совпа­дала с внешнеполитическим курсом царизма. Примерно с 1908 г. Милюков стал уделять огромное внимание внешне­политическим вопросам, в частности славянской проблеме. В марте 1909 г., в связи с боснийским кризисом, он в спе­циальном докладе подчеркнул, что «в области внешней политики наше отношение должно быть иное, чем во внут­ренней: менее партийное» [181]. В дальнейшем он не раз со­лидаризировался с политикой Министерства иностранных дел. В славянском вопросе Милюков требовал, с одной стороны, отказаться от всяких мешающих трезвой полити­ке пошлых сентиментов, вроде исконной любви к «братьям- славянам», и использовать постоянный страх славян перед германской опасностью, а с другой — обосновывал необхо­димость нового подхода к славянской проблеме, замены грубых методов традиционного панславизма более гибкой политикой «равенства» и культурно-экономического сбли­жения всех славянских народов.

Попытка русско-польского «примирения» была пред­принята на базе «неославизма».

Изобретателем этого термина был чешский буржуазно- яационалйстичежий деятель, депутат австрийского рейхс­рата, лидер партии младочехов (партии крупной чешской буржуазии) Крамарж [182]. Уже само слово «неославизм» го­ворит о том, что он противопоставлялся старому русскому панславизму и что Крамарж ориентировался не на Авст­рию, а на царскую Россию. Главная цель Крамаржа сво­дилась к тому, чтобы объединить в единый блок против австрийского меньшинства всех славянских депутатов рейхсрата, составлявших большинство. Славянские нацио­нальные группы в рейхсрате постоянно враждовали между собой, и именно на разжигании и использовании этой вражды базировалась национальная политика «лоскутной империи». Средство достижения своей цели Крамарж видел в русско-польском «примирении», которого нельзя было достигнуть, не учитывая интересов царизма и партий дум­ского большинства.

Приехав в Пе’ррбург в мае 1908 г., Крамарж повел переговоры относительно возможности русско-чюльского «примирения». Обращался он главным образом к Столы­пину, правооктябристским кругам и коло, совершенно пра­вильно полагая, что решение дела зависит от них, а не от кадетов. Наиболее тесный контакт Крамарж поддерживал с «Клубом общественных деятелей» — организацией право­октябристского толка, возглавлявшейся членом Государст­венного совета Красовским. В результате переговоров в Праге с 30 июня но 5 июля. 1908 г. был проведен славян­ский съезд, названный «предварительным». Русско-поль­ский вопрос прямо не фигурировал на повестке дня, но в действительности он был основным. В закрытом заседании была предпринята попытка договориться. Поляки потребо­вали предоставления им возможности «свободного нацио­нального развития». Русская делегация, в которой преоб­ладали правые элементы, в ответ заявила о необходимости признания поляками «русской государственности и едино­го русского народа», т. е. всякого отказа от идеи поль­ской автономии в принципе.

Соглашение не состоялось. Правые и октябристы дали Пражскому съезду самую отрицательную оценку. Крамар- жа называли политическим гешефтмахером и лавочником (Крамарж — по-чешски «лавочник»). Польский вопрос был объявлен исключительно внутренней компетенцией России, поляки обвинялись в австрофильстве и предатель­стве русских и славянских интересов.

В мае 1909 г. в Петербурге происходили совещания ис­полнительного комитета Пражского съезда, который снова обсуждал вопрос о русско-польском сближении. В начале 1910 г. он вновь собрался в Петербурге, с тем чтобы дого­вориться о созыве второго славянского съезда. Его решено было провести в июне этого года в Софии. Но созыв этого второго и последнего съезда и руководство им взяло на себя, совершенно оттеснив «неославистов», «Петербургское славянское благотворительное общество», реакционная сла­вянофильская организация, которую можно считать фи­лиалом или секцией Совета объединенного дворянства. В польском вопросе общество занимало самые крайние ру­сификаторские позиции. Поляки и кадеты отказались уча­ствовать в съезде, прислав лишь наблюдателей. Русская делегация состояла в основном из националистов, но воз­главлял ее Гучков. Правооктябристская пресса Софийским съездом была очень довольна. Особенный восторг встрети­ло «историческое» решение съезда о признании общесла­вянским языком русского языка и решение об издании об­щеславянской энциклопедии, «конечно, на русском языке». «Теперь,— писал один из главных деятелей общества,— задача сводится к тому, чтобы в средних школах в славян­ских странах обучали русскому языку достаточно хоро­шо» [183]. Съездом в Софии, писал в свою очередь орган ок­тябристов, «кладется почин великого дела» [184].

Таким образом, «неославизм» завял, не успев расцвести. Польский вопрос, так же как и другие, мог решаться третьеиюньской монархией только по-столыпински. На по­вестку дня Думы были поставлены антипольские национа­листические законопроекты.