Царица воинов - [49]

- Хорошо, что здесь имеется такой укромный уголок, - оглянулась Габриэль, - можно даже заказать себе немного выпить, а то у меня с вечера в горле пересохло.

- Вино здесь весьма скверное, хорошее подают только уважаемым посетителям, - отозвался киликиец, - однако нам следует что-нибудь заказать, дабы не вызывать подозрений у хозяина. Он уже присматривался к нам, ибо кампания наша выглядит странной.

Они поставили на стол кувшинчик с вином, Ономакрит, хотя и сомневался в его качестве, всё же попивал время от времени, Габриэль же взяла себе ещё и лепёшку, сказав, что весьма проголодалась. Из зала на первом этаже доносился приглушённый гомон, внизу же, на открытой площадке, было тихо, там помещалось лишь четверо человек, одного из которых, пьяного и обнажённого, уже собирались тащить за ворота. Месяц ушёл, и звёздное небо лежало шёлком богини, под этими звёздами и появилась она, уже синей тенью узнанная Зеной, что повернулась на лай собаки у ворот, потом же воплотившаяся в свете живого огня для всех остальных. С Каллисто были ещё двое, однако лучника Диомеда среди них не было, разбойники заняли самый близкий к стене стол, прямо под теми, кто желал их крови, причём ложе досталось только фессалийке, остальные довольствовались скамьёй для простых посетителей, где поместились сидя.

- Вино проклято, хозяин? - она, похоже, была в хорошем настроении и много смеялась. - Нет? Кто же его тогда делал? Кентавры, циклопы? Я хочу совершить возлияние в честь своего отца, но этим пойлом только оскорблю его, принеси же лучшее из того, что у тебя есть. Не жалей, ты должен знать меня... Знаешь? Хорошо, тогда неси, ибо сила моя может вырасти многократно.

- Сомневаюсь я в честности этого богача, - сказал один из разбойников, по выговору Зена узнала в нём критянина. - Следовало бы проверить всё поначалу, но не идти к нему так просто, он же может услужить ахейцам и заманить нас в ловушку.

- Ты давно со мной, Горгий, ещё с Крита, и ты всегда был излишне осторожен, никогда не умел чувствовать момент для решительного броска, когда судьба напряжена как натянутый лук, - она вертела в руке медные монеты, явно желая заплатить, а не брать даром, как могла бы, ибо скандал ей был не нужен.

- Юный Зевс выглядывал из своей пещеры осторожно, ибо хотел стать сильным и необоримым в тишине, - улыбнулся Горгий, - ты же знаешь, у нас так говорят. Может, ты остепенишься в этом городе, будешь им править как царица, назначишь нам хорошие должности? Овладев Патрами, можно жить в богатстве до конца дней своих...

- Ты забыл о римлянах?

- Что римляне? Я много повидал их и знаю, чего они хотят. Они согласятся на самую кровавую твою тиранию, лишь бы ты уверила их, что не будешь посягать на соседей, утвердишь культ римского народа, поклянёшься в верности, ну и преподнесёшь щедрые дары. Тут в Сикионе, как раз, гостит один римский осёл, Либанием его зовут, я слышал, что продажнее сыскать трудно, так мы можем через него всё и устроить, за деньги он поручится за тебя перед своими.

- Нет, ты не понимаешь... Я не остановлюсь, пока не исполню предначертания. Да и что толку в этом городе без стен? Сидеть на акрополе, словно в тюрьме, я не намерена. Нет, я возьму Патры лишь для того, чтобы привлечь её тем пожаром, что мы устроим, потом же мы выступим на битву...

- Госпожа, Диомед возвращается, - сказал второй разбойник, что посматривал в сторону ворот. Каллисто обернулась и позвала юношу к себе, когда он подошёл, она схватила его и заставила возлечь рядом с собой, в это время и хозяин, долго провозившись, принёс другое вино.

- Ты подоспел как раз вовремя, теперь мы совершим возлияние и выпьем, - фессалийка попробовала вино и довольно кивнула головой. - Вот это вино достойно нас. Разбавлять мы не будем, убери всю эту воду, воистину, те, кто отважился пойти со мной, достойны пить кровь врагов своих и чистое вино.

Она налила себе почти полную чашу и торжественно полила под стол, презрев все увещевания хозяина не разводить грязи, остальные последовали её примеру, она же сказала:

- Отец мой, бог светоносный, ты видишь и сам, что я не забываю о тебе, что приношу благостные жертвы. Смотришь ли ты на меня с этого звёздного неба? Любишь ли дочь свою? Лишь об одном я всегда прошу тебя - чтобы помог мне в отмщении моём, коли ты вернул меня к жизни в тот далёкий день.

Закончив, она осушила чашу до дна, пустив по подбородку тонкую красную струйку, и глаза её зажглись золотистым огнём. Ономакрит шепнул, усмехнувшись:

- Она, что, считает своим отцом Аполлона? Не много ли на себя берёт?

Зена с Габриэль не могли удержаться от того, чтобы посмотреть на фессалийку через колонны, они повернулись на своём ложе лицом к ночи и замерли. Каллисто была одета в лёгкий льняной панцирь, под ним же - в алый хитон до колен и с рукавами примерно до локтей, она вытянулась вдоль ложа, и было видно, что на ногах у неё красные аркадские сапоги с каким-то рисунком. В этом неверном освещении её волосы грезились цвета огненного золота, глаза же разгорались всё ярче, и казалось, что в ней, воистину, горит кровь богов. Светлое и красивое лицо, казалось, не несло зла, и лишь, когда она вспоминала о чём-то, по нему проходила жестокая тень, и губы хищно подрагивали, улыбка же её не грела, ибо чувствовалось, что улыбается она чему-то мрачному. Диомед был ей под стать, такой же юный и дышащий своей силой, с телом легкоатлета, длинными тёмными волосами, что носил на манер древних спартанцев, чуть женственными чертами красивого лица, только печати божественного в нём не было, но цвела хрупкая жизнь смертных. Она много пила и всё сильнее распалялась, обнимая своего любовника и прижимая его к себе, было видно, что она гораздо сильнее его.