Царица воинов - [38]

- Хватит отдыхать, возвращайтесь быстрее к лагерю! Она обманула нас, и теперь у нас мало времени!

Уже в лагере, что стремительно сворачивался, они узнали от разведчиков, что Каллисто миновала Коринф и использовала широкую сеть дорог, оставшихся со времени могущества города. Она скрыла свой отряд в роще, пока преследователи не втянулись в город, потом же обходной дорогой увела своих людей на запад. Многие гадали, что было на уме у фессалийки, хотела ли она двигаться к Афинам, но раздумала, или целью её было завернуть вновь к Аргосу, однако Зена сказала, что её противница просто хотела привести её в Коринф, напомнить прошлое. Каллисто оставила на стене одного из зданий надпись углём: "Твой - Коринф, моя - Долония. Воистину, я вскормлена тобой как дочь, Дочь Чёрной, и я воздам тебе всё заслуженное". Не смотря на сгущение вечера, воительница погнала отряд в путь, она была почти уверена, что фессалийка двинется не обратно к Аргосу, но на запад, где стоял древний и крупный по нынешним меркам Сикион, далее же лежали земли Ахайи.

По дороге долго шли молча, никто не решался спросить об остановке, хотя ночь всё сгущалась, и скользящий за облаками месяц почти не помогал. Расстояние до Сикиона было не очень велико, однако темнота замедляла отряд, на пути же лежали две полноводные сейчас реки, мост на одной из них разрушился от ветхости, и переправа во тьме отняла много времени и сил, поэтому к городу они приблизились уже глубокой ночью. Зена с Габриэль выехали вперёд и вглядывались в мир под звёздами, слева смутно угадывался массив гор, там мигали точки огней нового города, что возвели после того, как царь Деметрий разрушил старый Сикион лет двести пятьдесят назад, и в долине у моря остались лишь руины, само оно где-то справа умиротворяло нежным шумом, непроглядное как сама тьма.

- Пойдём туда сейчас? - спросила девушка.

- Мне бы хотелось гнаться за ней всё дальше, но нет. Лучше нам разбить лагерь близ дороги, настроение в городе, я уверена, тревожное, и ночью всё, что угодно, может произойти. Скажи воинам, чтобы смело доедали последние запасы и хорошенько отдыхали этой ночью, завтра же подойдём к городу.

Жители поняли, что к городу приблизился какой-то отряд, по кострам ночью, поэтому, когда Габриэль выбралась из палатки на рассвете, чтобы полюбоваться окрестностями, она застала Сикион уже бурлящим. Поначалу, впрочем, она не приглядывалась, но окинула картину целиком, убедившись, что горы действительно поднимаются суровой порослью, и что у подножия их чернеют кварталы нового города, а море притягивает взгляд своей живой глубиной, словно ожидая восхода светила, руины же лежат как разбитая чаша в зелени равнины. Тут она и заметила, что близ города собирается большое количество людей, причём одни стояли на месте, выстроившись прямоугольником, другие же быстро огибали первых тёмной змейкой, она поняла, что это были всадники, вся же группа сильно напоминала войско. Впрочем, в эту минуту позади неё начало подниматься солнце, и она забыла тревогу, полностью отдавшись сакральному чувству рождения, представляя, что древний миф свершается сейчас, и именно в это мгновение Лето порождает Аполлона.

- Приветствуй его, - шепнула незаметно подошедшая Зена, - приветствуй солнце, как это делают восточные народы. Я видела, как это бывает, и в такие мгновения воистину верится, что светило слышит молитвы людей.

- Имя у меня сирийское, поэтому я так трепетна к солнцу, - улыбнулась в ответ Габриэль.

Воительница, конечно, уже заметила собиравшийся близ Сикиона отряд, однако, видя настроение любимой, не говорила пока о нём. Весна уже дышала им в лицо в полную силу, и Зена стояла в одном весьма коротком хитоне, давая ветру гладить обнажённые руки и ноги. Девушка окинула её взглядом и сказала:

- Вот, меня мысль не оставляет. В юности ты носила женскую одежду? Мне хочется тебя представить в платье или пеплосе. В Халкиде, когда ты на короткое время облачилась, было очень интересно посмотреть. Я думала, что ты столько лет носишь мужскую, что иную уже и разучилась. Впрочем, ты и в такой выглядишь хорошо.

- Платья я всегда считала неудобными. Потом же дело было в войне, только она диктовала, что носить, и я всегда больше ценила красоту панцирей и шлемов. До семнадцати лет я носила девичьи платья, хотя, частенько облачалась и во что-то более подходяще для активной жизни, потом же одевала то, что было удобнее в моей разбойной и военной жизни. Ещё у пиратов был обычай идти в бой украшенными, но полностью я поняла, что воину без красоты никуда, когда свершала своё путешествие по землям Востока. Все народы, как эллинские, так и варварские, стараются быть прекрасными на поле брани, ибо боги смотрят на нас и любуются нами, сограждане же не должны видеть ничего, нарушающего безупречность героев.

- Чего это там они собираются? - Габриэль кивнула на отряд в долине.

- Каллисто их потревожила, видимо, они не хотят покорно сносить обиды, это может быть нам на руку, - Зена обернулась к своему лагерю и дала часовым знак рукой, что пора сворачиваться. - Спустимся-ка к ним и узнаем, что задумала эта фессалийка. В той надписи на стене в Коринфе она, сама того не зная, угадала моё имя.