Царица Аттолии - [2]

Он не собирался выходить в зал. Спальня примыкала к наружной стене дворца. Стена спускалась прямо к дороге, отделявшей дворец от города. Он прошел мимо кровати, подошел к окну и отодвинул занавеску, чтобы посмотреть вниз на дорогу. Потом он открыл окно и посмотрел вверх, чтобы убедиться, что стражники не следят за ним с крыши. Никого не заметив, он оперся на руки, вскочил на подоконник и начал спускаться. Зазоры между облицовочными мраморными плитами были узкими, но вполне достаточными для пальцев рук и ног. Он уже был на полпути к земле, когда сверху раздался крик. Его заметили. Вор всем телом вжался в стену, ожидая арбалетную стрелу в плечо, но выстрела не последовало. Личная охрана царицы вооружена, вспомнил он, но огнестрельным оружием. Может быть, они не хотят палить под окнами дворца среди ночи? Боятся разбудить царицу, например? Это не объясняло отсутствия арбалетов, но он не стал тратить время на разгадывание загадок. Он добрался до окна и запрыгнул внутрь.

Теперь вор находился в канцелярии. Большая часть этажа, где работали царские стряпчие, была занята конторами и складскими помещениями, многие из них были связаны между собой смежными дверями. Он ускользнул от стражников на верхнем этаже и теперь, если поспешит, сможет исчезнуть прежде, чем они организуют поиски здесь. Теперь, когда его заметили, не было смысла прятаться. Он должен был выбраться из дворца и скрыться в городе.

Он бегло осмотрел себя в свете горящих в коридоре ламп и поморщился. Хоть он и был одет в дворцовую ливрею, но был слишком грязный, весь в копоти и паутине, и не мог сойти за невинного слугу, разбуженного шумом и топотом. Хотя, шума-то и не было слышно. В коридорах царского дворца Аттолии стояла почти мертвая тишина; солдаты тихо крались в темноте, надеясь поймать вора, а он крался еще тише, собираясь ускользнуть от них. Игра становилась все острее, когда он стал замечать солдат на каждом шагу. Они контролировали каждую лестницу и коридор и, наконец, с топотом бросились за ним, когда он вскрыл замок на двери, ведущей на стену, и выбежал наружу.

Они перешли на шаг, когда он вспрыгнул на высокий парапет, но по-прежнему преследовали его. По одну сторону смертельного обрыва лежал мощеный камнем двор, а по другую — городская дорога. Впереди из-за угла показалась вторая группа гвардейцев. Те, кто приближался к нему спереди, и те, кто преследовал сзади, были уверены, что вор не сможет ускользнуть со стены между ними. Но вор слишком хорошо представлял себе, что с ним сделают, когда схватят, поэтому, дойдя до угла, он не замедлил шаг, как ожидали стражники, и даже не оглянулся. Он шагнул к краю парапета и бросился с него в темноту за стеной.

Гвардейцы бросились к краю, но слишком поздно. Они лежали на брюхе на широких камнях, глядя с отвесной стены на дорогу внизу. Вспоминая строгий приказ взять вора живым, они пытались разглядеть в свете факелов изломанное тело на камнях. Колеблющиеся тени затрудняли поиск, и понадобилось некоторое время, чтобы понять, что тела внизу нет.

Наконец один из гвардейцев ткнул пальцем в сторону крыши дома на противоположной стороне дороги, окружавшей дворец. Спотыкаясь, вор поднялся на ноги и быстро передвигался по гребню. Он спрыгнул на нижнюю крышу и скрылся из виду, пока они мельком не увидели, как он соскочил в переулок. Кто-то из солдат выругался, отчасти злобно, отчасти восхищенно.

— Вы видели, куда он пошел? — спросил холодный голос у них за спиной, и солдаты вытянулись по стойке «смирно», а лейтенант ответил:

— В переулок, Ваше Величество.

— Стреляйте в ту сторону из арбалетов. Стражники на земле должны услышать, где падают стрелы.

Царица повернулась и зашагала вниз по стене к двери, ведущей внутрь. Она хотела захватить вора во дворце. Ей было известно, что в прошлом году он четырежды появлялся в ее покоях и исчезал буквально за секунду до ее появления. Она подозревала, что он даже заходил в спальню, когда она спала. В свой последний визит ему чудом удалось скрыться, и она знала, что больше сбежать ему не удастся. Тем не менее, ее раздражало, что он успел покинуть стены дворца.

В переулке вор слышал стук падающих за спиной стрел и крики преследователей. Он уже не пытался двигаться тихо и бежал так быстро, как позволяли крутые повороты узких улочек. Падение со стены дворца ненадолго оглушило его, и хотя он ничего не сломал, но был слегка контужен силой удара. Его руки саднило, а плечи болели. Ощущение пустоты в груди исчезло, сердце бешено билось о ребра, когда он бежал вперед, обливаясь потом в духоте ночи. Казалось, ни один угол или пересечение улиц не может укрыть его от погони, солдаты были повсюду, и едва он успевал скрыться из поля их зрения, как его тут же обнаруживали снова. Вор тяжело дышал, когда наконец выбрался к прямой улице. Он свернул на нее и побежал изо всех сил. Вдали слышался лай собак, и он подумал, что это были не городские сторожа, а дворцовые собаки, выпущенные для охоты за ним.

Путь, которым он бежал, внезапно закончился тупиком у городской стены. Как и дворец, городские стены были новыми, построенными незадолго до окончания оккупации. Они отвесно уходили в небо и были гораздо выше наклонных стен Старого города. Не было никакой надежды вскарабкаться вверх, но у основания стены, где узкая дорожка упиралась в канаву, размытую мощными зимними ливнями, находился сток канализации, который выходил наружу. Когда-то выход перекрывала железная решетка, как в других коллекторах, но здесь она была вырвана. Несколько лет назад ее отремонтировали, и вор провел три длинные ночи, расшатывая прутья, чтобы восстановить свой личный вход в город.