Царица Армянская - [10]

Такое расточительство престолонаследника было не очень-то по душе верховному военачальнику, но вслух он не высказался, догадался о главной задумке своего господина: надо лишить родоначальников права над воинством, объединив его под единым государевым знаменем. «А ты мудр, Каранни!..»

На рассвете следующего дня Каранни отдал приказ выступать по направлению к Васпуракану. В это время ему доложили, что прибыл посол царя Мурсилиса и просит принять его. Престолонаследник про себя возрадовался, но постарался скрыть это от окружающих. «Ага, туго тебе приходится, Мурсилис? Извиваешься?» Хотел спросить у жрецов-провозвестников, каково будет указание небес, но потом сам решил:

— Пусть послы Мурсилиса подождут!

И остался доволен своим решением. Он примет послов Мурсилиса, но только в поле. Пусть увидят, какое он сколачивает войско, какую обретает силищу.

* * *

Только через три дня, когда царские полки и объединившиеся с ними воинские соединения родоначальников племен раскинули в горной долине лагерь для отправления обрядов, Каранни вспомнил о Мурсилисовом посольстве.

— Где люди Мурсилиса? — спросил он.

— Следуют за нами.

— Привести их!

Каранни приготовился принять послов под палящим солнцем перед строем своего войска. По обе стороны от себя он поставил главу рода Ангех Баз Артита, родоначальника Даранага Мариша, арташашского и других родоначальников, по степени старшинства и значимости.

Воинских жрецов Каранни на прием послов не пригласил, уж очень они ему неприятны в своих бабьих хламидах. В раздражении царевич ни с того ни с сего вдруг обрушился на Баз Артита:

— Что ты стоишь расслабленный, как курица с обвислыми крыльями! Будь мужчиной, покажи свою мощь, перед тобой послы из страны хеттов!

Урси Айрук тем временем привел старшего из хеттских послов, за которым следовали и все прибывшие с ним люди. Лицо посла выражало подчеркнутое недовольство тем, что престолонаследник заставил его столь долго дожидаться приема. Он почтительно, но с явно подчеркнутым чувством собственного достоинства опустился на колено, а его люди подобострастно распластались на земле, чуть поодаль за ним.

Не дожидаясь слов приветствия от посла, Каранни накинулся на него:

— Почему вы явились не к моему царствующему отцу?

— Мы явились к царю, отцу твоему, — поспешил оправдаться посол. — Но он сказал, что всеми делами страны теперь управляешь ты, о божественный и достославный Каранни. А ты в Дзюнкерте нас не принял.

— Я постился! — сурово сказал Каранни. — Сорок дней молился богу Ангеха Торку. Всяк, кто помешает молящемуся, прогневит богов. Ну, так говори, посол, что просит у меня мой брат царь Мурсилис?

Хетты сочли себя оскорбленными тем, что совсем еще юный армянский престолонаследник именует царя Мурсилиса братом, а не отцом, как это принято. Но недовольство свое посол скрыл за вымученной улыбкой. Заговорил он с подчеркнутой почтительностью:

— В начале года из нашей страны несколько тысяч человек перебежали в пределы твоей земли, божественный. Наше солнце, наш царь Мурсилис и прислал меня сказать, чтобы ты вернул его людей.

Каранни громко засмеялся, оттягивая время и обдумывая, как лучше ответить. Вторя ему, залились смехом и родоначальники. Только Каш Бихуни сидел на земле хмурый, с высоко поднятой головой.

Каранни вдруг посерьезнел и в упор уставился на посла. Действительно, из страны хеттов бежит много мастерового люда и рабов тоже. Все они находят приют в Армении. И еще его отец царь Уганна приказал, чтобы все родоначальники и старшины принимали беженцев и помогали им устраиваться на новом месте. Каранни все это знал. Но, притворившись несведущим, он, мрачно насупясь, сказал:

— Я только недавно молился, досточтимый посол, как же можно совершить неугодное богам? Возвращайся домой и скажи моему брату Мурсилису, что если люди бегут из вашей страны, значит, им плохо. Изгнать нашедшего прибежище в нашей стране было бы действием, противным воле богов. Вот если беглец сам пожелает вернуться к твоему царю, препятствовать ему не стану. А насильно никого выдворять ни в коем случае не буду. Так и передай своему царю.

Посол решительно всадил в землю золоченый трезубец своего посоха.

— Мы не уедем отсюда ни с чем, божественный. Наше солнце царь Мурсилис обращается к тебе с миром. Неужто не соизволишь и ты откликнуться миром?

— А разве я не с миром откликнулся? — гневно спросил Каранни.

Посол протянул ему три глиняные таблички, на которых была начертана грамота Мурсилиса. Каранни передал таблички военачальнику Каш Бихуни.

— Прочти! — приказал он.

Каш Бихуни проверил подлинность царевых печатей, удостоверился, что все в порядке, прокашлялся и начал читать:

— «Одиннадцать лет, как царствую я, царь-солнце Мурсилис! Я властелин четырех частей света, иду покорять город Тибиа, а посему приветствую царя хайасов Уганну! И пишу тебе, мой брат Уганна, вот о чем: когда я находился в городе Митанни, в пределы твоей страны бежало множество моих подданных и рабов, будь они прокляты! Я пишу тебе, чтобы ты вернул мне их. И если ты, царь и властелин Страны Хайасы и города Куммаха, Уганна, не исполнишь моего требования, откажешь мне, тогда клянусь, едва я об этом услышу, очень огорчусь. И еще считаю уместным напомнить тебе, как три года тому назад я напал на твою страну и захватил несколько провинций. Вместе с мастеровыми людьми я захватил стада быков и отары овец. Если ты не исполнишь моего нынешнего требования, я повторю то, что сделал тогда. И боги помогут мне в этом, они примут мою сторону. Потому что все, кто становятся моими врагами, становятся и врагами моих богов. Так я захватил земли врага моего Митанни. Кто не верит тому, что здесь начертано, пусть пошлет своего человека в его страну и удостоверится в правоте моих слов, увидит, как я там все разрушил и подчинил себе…»