Царьград - [148]

Подошедшие русские войска, выстроившись в боевой порядок, не спешили атаковать. Зато выдвинувшаяся в передовые ряды полевая артиллерия, представленная шести фунтовыми «единорогами», открыла частую пальбу, почти на пределе своей дальности, ядрами и гранатами по османским редутам, расположившимся в них пушках с топчу и прочей орудийной обслугой, по стоящим между редутами рядам пехотинцев. То тут, то там, пролетевшее ядро или взорвавшаяся граната безответно выхватывая из османских рядом пару - тройку, а иногда и больше воинов Аллаха. Так прошел час, другой. Одни стреляют как на полигоне, другие стоят, хотя пехота уже убежала за редуты, а на последних топчу пытаются, не смотря на периодически прилетающие от неверных смертельные «гостинцы», выбивающих их и орудийную прислугу, придавая пушкам различные углы наклона и постепенно увеличивая пороховой заряд, пробуя добить до так досаждающих им орудий московитов. Но уж если «единороги» имеющие по своей конструкции большую дальность стрельбы, чем османские пушки, били по ним практически на пределе своей дальности, то туркам добросить до русских канониров ядро было невозможно, даже теоретически, не говоря уж о практической возможности поразить кого - нибудь из царских пушкарей.

Так долго продолжатся не могло, тем более, что раздававшаяся с моря из района порта сильная артиллерийская пальба отвлекая османского командующего, но самое главное она сильно раздражала, внушая неуверенность его подчиненным, которые так же слышали от гавани звуки продолжительной пушечной стрельбы и знали чем это закончилось не так то давно в Дербенте. И правда, прибывший гонец доложил паше, что корабли неверных обстреливают укрепления прикрывающие вход в бакинскую бухту, но пока не нанесли им значимых повреждений. Но прибывший буквально через четверть часа его коллега, дрожащим голосом доложил военачальнику о полном разрушении всех укреплений гавани. Гяуры ввели в действие осадные орудия, установленные на видимо трофейных больших купецких судах. Одного объединённого залп которых хватала для разрушения укрепления. Максимум два, для практического полного обращения в кирпично - каменную крошку обстреливаемой крепости. И сейчас их верткие шхуны вошли в гавань и начали как «волки» «резать» «овец» - торговые суда, мгновенно захватывая их и жестко пресекая любую попытку неповиновения. Добил вельможу третий посланец, прибывший примерно через полчаса после второго, который, ещё более дрожащим голосом, но довольна толково доложил, что неверные высадились на пирсы, полностью захватили порт с портовой городской стеной и сейчас гяуры уже на бакинских улицах захватывают имущество правоверных, недавно взятых султаном под своё покровительство. После чего Лала Мустафа - паша и скомандовал своей кавалерии на флангах атаковать этих проклятых московитских канониров и лава всадников сперва шагом, постепенно ускорялась понеслась к позициям неверных.

Быстренько, из - за спин русской пехоты выкатили трехфунтовые «единороги», в усиление стоящих на позициях шестифунтовым и орудия выдали первый слитный залп ядрами в накатывающую конную «волну», а потом на пределе своей скорострельности «единороги» открыли огонь по мере готовности орудия. За каких - то десять минут по вражеской кавалерии было выпущено не менее двадцати залпов ядрами, крупной и обычной картечью, впрочем последней был сделан всего один залп, более целей для «больших» стволов не осталось. Те разрозненные группки всадников добивали стрельцы огнем из «сакмарочек». А пушкари, повинуясь приказу воеводы стали подтягивать орудия поближе к вражеским редутам, после чего, определив примерно линию максимального поражения из османских пушек, приступили к массированному обстрелу редутов по очереди. Сначала выбивался один, за ним переносился огонь на соседний, приведя его к молчания, переходили к третьему, сосредоточив стрельбу всех соседних орудий на нем. И так один за других очищали огнем и чугуном османские укрепления от их защитников и пушек.

Пока канониры «развлекались» таким образом, пехота в разреженном строю пошла на сближения с линией вражеских редутов, напротив тех из них которые были приведены к молчанию. Турецкий военачальник послал в контратаку свою пехоту, буквально вытолкав её из - за тыловых насыпей редутов. Которую встретил дружный треск стрелецких ружей, «засыпавший» азапов со спешенными акынджи свинцовыми «пчелами», до смерти жалящих османских пехотинцев. А когда от обстрела редутов «отвлеклись» трехфунтовые пушки, то турках и вовсе стало совсем худа, они начали пятиться, стараться укрыться за насыпями укреплений, даже не смотря на приказы своих командиров, подкрепленных быстрой смертью ослушников от руки начальственных людей армии Лала Мустафы - паши.

Но сломили волю к сражению и победе османам пара «ходов» русского воеводы в этой «шахматной партии» двух военачальников. Первым был погрузка на малые суда и отправка в помощь портовому десанту ещё одного полка стрельцов из Твери, которые благополучно погрузились, дошли до точки высадки и десантировались в порту, из которого совместно с ранее прибывшими морпехами и «астраханцами» перешли в наступление по городским улицам, уделив особое внимание захвату городских стен, «сворачивая» с приморского фланга, как коврик, вражескую оборону на боевом ходу стены. И когда за спиной приморского фланга осман, на боевой галереи стены раздались выстрелы, лязг холодного оружия и победные крики на русском языке, пехотинцы непроизвольно стали заворачиваться, образуя фронт перед новым противником у себя в тылу.