Царевна Софья - [62]

На сооружение дворов в Севске и Курске стрельцам было выдано по пять рублей сверх обычного жалованья. В Севске под руководством воеводы Неплюева для них были построены особые слободы со съезжими избами и амбарами «на полковой ратный строй». Чтобы сократить время досуга и воспрепятствовать возникающим от безделья «воровским» замыслам, предписано было стрельцов «ратному строю учить почасту». Меры Софьи и Шакловитого по «перебору» московских стрельцов очистили столицу от основной массы бунтовщиков, что укрепило порядок в городе. Движение стрелецких полков к южным и западным границам создавало впечатление мер по укреплению обороноспособности страны, что было важно в связи с предстоявшими переговорами с Польшей и Швецией. Кроме того, увеличение гарнизонов в Севске и Курске за счет прибывших из Москвы стрельцов могло удержать крымских татар от набегов на южные русские земли.

Особое внимание, согласно распоряжению Софьи, следовало уделить стрельцам, дислоцированным в столице:

«Которые полки ныне на Москве и которые к Москве придут с службы, и их обнадежить великих государей милостию. С служебных полков стрельцов накормить, и напоить, и сказать им, чтоб они, видя к себе такую их, великих государей, милость, простирались на всякое добро и на верную службу, и остерегали б их, великих государей, здоровья, и ото всякого дурна имели осторожность от всея души, потому что и из них в смутное время были многие в шатости, и то им совершенно отдано, и от таких людей (бунтовщиков. — В. Н.) учинены они отменны, и от них, великих государей, положена на них во всём надежная верность».^{184}

Правительство принимало меры для искоренения в народе памяти о «смутном времени» — майском восстании. В предписаниях Стрелецкого и Разрядного приказов отмечалось:

«…в разных месяцах и числех [1683 года] по их великих государей указу посланы в ссылку в розные городы московские стрельцы и иных чинов люди за смутные и за иные непристойные и московского смутного времени за их похвальные слова, а в статьях, каковы даны в стрелецкие полки за приписьми думных дьяков, написано, чтоб им того дела никаким образом не вчинать, и не мыслить, и не похвалятца. А в тех городах людей тамошним жителям будет кто из них учнет то дело хвалить или каким образом всчинать, и за то тем людем чинить указ по указным статьям, не описаваясь к великим государем, чтоб того дела отнють нихто не всчинали и не мыслили никоторыми делы, и о том в городы из Розряду посланы грамоты».^{185}

Отзвуки московского стрелецкого восстания имели место в Астрахани, Казани, Белгороде, Киеве, Переяславе, Нежине, Чернигове и Батурине — во всех этих городах находились стрелецкие полки. Стрелецкие волнения на Украине были значительными и вызывали серьезную обеспокоенность гетмана Ивана Самойловича, жаловавшегося Софье и царям: «Непрестанная печаль так меня преодолела, что уже и силы во мне мало осталось. Переяславские стрельцы поступками своими сильно вредят тамошним нашим людям, между которыми немало своевольников».

В Киеве волнения стрельцов произошли 9 октября 1682 года, когда прибывший из Москвы подьячий Малороссийского приказа Василий Баутин привез царскую грамоту об измене и казни князей Хованских. Во время чтения документа стрельцы кричали:

— Сколько Хованский служил, а ныне стал изменник?

Киевский воевода князь Петр Семенович Прозоровский и другие приказные, пытавшиеся урезонить стрельцов, слышали в ответ:

— Вы, господа, боярина Хованского извели и измену на него вымыслили. А он сколько великим государям служил, и Польшу всю прошел, и изменником никогда не бывал, а ныне его поставили изменником. А когда он изменник, инде и мы такие же изменники, потому что вместе с ним служили!

Возмущенные стрельцы учинили расправу над подьячим Баутиным: «ухватили за волосы и учали бить смертным боем, а назади де почали кричать и шапками махали, чтоб убить и боярина и начальных и приказных людей» и только после уговоров «от того крику и шуму унялися и подьячего до смерти не убили», но самовольно посадили в киевскую тюрьму. Туда же заточили десять неугодных стрелецких командиров — им были предъявлены денежные начеты «рублев по двести и по триста». На следующий день в тюрьму к Баутину явились по двое выборных от каждого стрелецкого полка, которые решили выяснить ситуацию с казнью Хованских:

— Где Хованского казнили, и великие государи в то время где были, и у казни бояр кто был?

— Во время казни, — ответил Баутин, — все бояре были по указу великих государей. И сами великие государи в селе Воздвиженском, где казнь была, присутствовали высочайшими своими особами.

Ответ, по-видимому, не устроил стрелецких выборных, поскольку подьячий оставался в тюрьме еще два дня. Когда его, наконец, выпустили, он поспешил в Переяслав, чтобы оповестить тамошних стрельцов о казни Хованских. Ситуация повторилась: стрельцы «многие говорили такие же слова, что и в Киеве учинили, с криком же». Баутина на этот раз бить не стали, но в тюрьму посадили. Заодно стрельцы «приняли было за бороду» переяславского воеводу, но стрелецкие офицеры сумели спасти его от расправы.