Царевна Софья - [47]
На следующий день в Коломенском на воротах царского дворца обнаружилось «прилепленное» письмо с указанием адресата: «Вручить государыне царевне Софии Алексеевне не роспечатав». Нашедший его стрелецкий полковник Акинфий Данилов поспешил отнести подметное послание правительнице. Оказалось, что это «извет», то есть донос на Ивана Андреевича и его сына Андрея. Московский стрелец и двое посадских людей, пожелавшие остаться неизвестными, сообщали о страшном заговоре: Хованские якобы пригласили «на нынешних неделях» к себе в дом «девяти человек пехотного чина да пяти человек посацких людей» и призывали их подстрекать «свою братью» на новое восстание, чтобы «царский корень известь», объявить царей Ивана и Петра «еретическими детьми» и убить обоих вместе с царицей Натальей Кирилловной, царевной Софьей Алексеевной, патриархом Иоакимом и всеми церковными властями. На одной царевне якобы предполагалось женить князя Андрея, а остальных постричь в монахини и разослать в дальние обители. Кроме того, решено было «бояр побить Одоевских троих, Черкасских двоих, Голицыных троих, Ивана Михайловича Милославского, Шереметевых двоих и иных многих людей из бояр, из дворян и из гостей за то, что будто они старую веру не любят, а новую заводят». Хованским приписывались планы организации народного восстания в масштабах всей страны: их агенты будто бы должны были «смущать» население, «чтоб в городах посацкие люди побили воевод и приказных людей, а крестьян научать, чтоб побили бояр своих и холопий боярских». Когда «государство замутится», в Москве можно было бы избрать царем Ивана Хованского, «а патриарха и властей поставить, кого изберут народом, которые бы старые книги любили». Как видим, Хованские выставлялись в доносе вождями всероссийской старообрядческой революции. Так неосторожные заигрывания Ивана Андреевича с раскольниками были раздуты до размеров государственного заговора.
Поддельность «изветного письма» отмечалась уже современниками событий. Андрей Матвеев полагал, что донос «был сложен из природной политики… боярина Милославского и сообщников его».>{146} Солдат Московского выборного полка Родиона Жданова Иван Алексеев не побоялся перед строем назвать извет на Хованских «воровскою и лживою грамотою».>{147}
Историки также отмечали безусловную недостоверность этого документа. Н. Г. Устрялов писал: «Извет нелепый, вымышленный, как свидетельствует современник, боярином Милославским, в бессильной злобе к ненавистному сопернику; едва ли верила ему и Софья… Царевна притворилась, однакож, устрашенною открытием заговора ужасного…» М. П. Погодин отмечал, «что это подметное письмо (средство самое обыкновенное в то время) свидетельствует гораздо более против царевны Софьи, чем против Хованских». Правительница сохраняла донос в строжайшей тайне вплоть до самого дня их казни, она не приняла никаких мер к расследованию этого дела. «Если ж надо было выдумывать письмо, то, значит, никаких наличных доказательств не было, — справедливо утверждает историк. — Письмо нужно было, чтоб иметь после предлог лишний для обвинения и смертного приговора».>{148}
В. И. Буганов, отвергая свидетельство Матвеева об инициативе Милославского, писал: «Скорее всего, это было делом рук самой Софьи и ее приближенных, Шакловитого и других». А. С. Лавров высказался по данному поводу более корректно: «Царевна Софья Алексеевна, стольник и полковник Акинфий Данилов и думный дьяк Федор Леонтьевич Шакловитый — вот три лица, которые в первую очередь дали ход „изветному письму“». А в самих изветчиках историк с полным основанием видит «скорее подставных лиц, нежели самодеятельных доброхотов».
Приведенные выше мнения относительно причастности Софьи, Милославского, Шакловитого и Данилова к составлению доноса на Хованских не вносят никакой ясности в эту почти детективную историю. Все предположения строятся главным образом на логическом умозаключении о заинтересованности правительницы в устранении Ивана и Андрея Хованских. Это единственный факт, не подлежащий сомнению. Но всё-таки думается, что не сама Софья инициировала появление извета. И она, и Шакловитый были способны организовать составление более правдоподобного документа. В этом деле можно скорее увидеть руку не очень умного интригана Милославского. В. И. Буганов справедливо утверждает, что летом и осенью 1682 года тот «уже не играл большой роли в борьбе за власть», однако это не мешало ему желать гибели Ивана Хованского, которого он боялся и ненавидел. Но в любом случае «изветное письмо», прилепленное к воротам царской резиденции, оказалось весьма кстати. С этого момента Софья начала целенаправленную подготовку к уничтожению Ивана и Андрея Хованских и подавлению стрелецкого восстания.
Интересно проследить связь содержания «изветного письма» с ходившими по Москве слухами о преступных замыслах князей Хованских. Андрей Матвеев приводит слова Ивана Милославского, якобы сказанные «во уши высочайшие», то есть Софье: «Первое: оный старый князь Хованский в такую крепкую силу у всех полков стрелецких пришел, что их вновь великим бунтом на всеконечное их царского дома искоренение приводит; второе: сын его князь же Хованский публично говорил, что по своей высокой породе из фамилии старых королей литовских Ягеллы, Наримунта и Карибута
