Царевна Софья - [133]
Начальник Стрелецкого приказа тут же распорядился снарядить конвой. Однако ближе к вечеру Софья снова призвала его к себе и рассказала, что дворцовые служители только что принесли ей подброшенное в сени письмо, в котором сообщалось о намерении «потешных» солдат Петра явиться ближайшей ночью из Преображенского в Кремль с целью убить ее, Ивана и их сторонников. Почему-то этот явно провокационный анонимный донос, несмотря на нелепость содержащихся в нем сведений, вызвал сильную тревогу правительницы, передавшуюся Шакловитому и князю Василию Голицыну. Первый немедленно распорядился собрать в Кремле 300 стрельцов, а второй приказал запереть все ворота в Кремле, Китай-городе и Белом городе и никого не пропускать по направлению к царской резиденции. Еще три сотни стрельцов были отправлены к съезжей избе на Лубянке, а троих своих денщиков Шакловитый послал в разведку в сторону Преображенского.>{417}
По показанию Нифонта Чулочникова, командовавшего стенным караулом в ночь на 8 августа, «Кремль был с первого часу ночи заперт до отдачи дневных часов», то есть с десяти часов вечера до шести утра. В начале караульной смены Шакловитый предупредил его:
— Сего числа будут потешные в Кремль и хотят какие-нибудь пакости учинить.
Федор Лонтьевич продолжал обрабатывать подчиненного:
— Великого государя царя Иоанна Алексеевича князь Борис Алексеевич Голицын да Лев Кириллович Нарышкин с братьями ни во что не поставили. А великой государыни благоверной царевны Софии Алексеевны и на свете видеть не хотят. Хорошо бы их поймать.
Чулочников потом высказал предположение: «А знатно, что умысл был их и побить».>{418}
Шакловитый постарался не упустить никаких возможностей для нейтрализации подозрительных лиц. Подьячий Стрелецкого приказа Федор Степанов передал караульным предписание начальника:
— Кого станете имать у Никольских ворот людей, которые едут из походу из Преображенского, тех людей Федор Леонтьевич велел водить во дворец к себе в Золотую палату на допрос.
В ту ночь Шакловитый призвал к себе ближайших соратников Никиту Гладкого, Алексея Стрижова и Андрея Кондратьева и говорил им:
— От князя Бориса и ото Льва житья нет.>{419}
Однако никаких инструкций по действиям против сторонников Петра не последовало, иначе они непременно отразились бы в подробных показаниях Гладкого о событиях той ночи.
Поднятые по тревоге стрельцы терялись в догадках. Большинство были уверены, что их призвали для охраны государей, но некоторые пришли к выводу о готовящемся нападении на Преображенское. Подобное подозрение возникло из-за бестолковой активности Никиты Гладкого, известного всем в качестве главного доверенного лица и помощника Шакловитого. Будучи посланным для сбора отряда на Лубянке, он по дороге кричал стрельцам:
— Мы в Кремле все готовы, а приказу никакого нет! Шлите людей в город, а сами слушайте набату, я привязал язык к спасскому колоколу. Как ударят, смотрите на нас, что вам делать и куда идти.
Тем временем в Китайгородском доме пятисотного Лариона Елизарьева собрались стрельцы: пятидесятники Дмитрий Мельнов и Ипат Ульфов, десятники Яков Ладогин и Федор Турка, рядовые Иван Троицкий и Михайло Капранов. Посовещавшись, они решили тайком сообщить царю Петру о грозящей опасности. Трое последних, денщики Шакловитого, в решающий момент не остановились перед предательством доверявшего им начальника. Особой благосклонностью начальника Стрелецкого приказа пользовался также Елизарьев, которого тот неоднократно приглашал к себе в числе наиболее близких сторонников для тайных бесед. Впоследствии именно Елизарьев во время следствия по делу Шакловитого дал убийственные показания против него.
Если стрельцы в самом деле могли не разобраться в происходившем в ночной суматохе, то позиция историков, приписывающих Софье и ее сторонникам намерения напасть в ту ночь на Преображенское, перебить приближенных Петра I и даже расправиться с Натальей Кирилловной и самим молодым царем, вызывает сомнения. Шакловитый как начальник Стрелецкого приказа мог «именем государей», то есть Софьи, в считаные часы поднять по команде весь московский гарнизон численностью свыше 12 тысяч человек, однако вместо этого собрал в Кремле и на Лубянке всего 600 стрельцов. Такого количества войск было бы явно мало для нападения на Преображенское, в котором находились несколько сотен «потешных» солдат и стрелецкий полк Лаврентия Сухарева. Зато шестисот человек было вполне достаточно для обороны неприступной крепости — Кремля.
Кроме того, если бы Шакловитый в самом деле задумал в ту ночь военную операцию против Преображенского, то непременно попытался бы ее осуществить. Решительности и смелости этому человеку было не занимать, а ситуация после получения подметного письма о преступных намерениях Нарышкиных и Бориса Голицына была более чем благоприятна для нападения на сторонников Петра, поскольку впоследствии можно было бы сослаться на этот документ как неоспоримое свидетельство вины намеченных к «побиению» бояр. Ведь послужил же в свое время такой же анонимный донос основанием для казни князей Хованских. Однако никаких распоряжений о походе стрельцов на Преображенское не последовало. Мощный спасский набат так и не раздался, поскольку в действительности он должен был стать не сигналом к выступлению на Преображенское, а сигналом тревоги, извещавшим о нападении преображенцев на Кремль.
