Царевна из города Тьмы - [32]

— Бот она, моя правда, — открылся Афсар. — Навестил меня мой младший брат, див Гилам-Гуш. Он и сейчас лежит, греется па песке за городом, ждет меня и моего ответа.

— Гилам-Гуш? Ковёр-Ухо? Что за диковинное имя? — спросил Гор-оглы.

— Обыкновенное имя, — сказал Афсар. — Левое ухо у него величиной с ковер, он прикрывается этим ухом, когда спит. Пришел он ко мне с грозным словом от Макатиля, начальника тех трех тысяч дивов с горы Аскар, к которым раньше принадлежал и я. Разгневался Макатиль на то, что перестал я быть дивом, заниматься делами дивов, служить под его началом, и требует, чтобы я вернулся к нему по доброй воле, не то налетит он со своей колдовской дружиной на Чамбиль, похитит меня и предаст смерти.

Тогда хорошая мысль пришла в голову Гор-оглы. Он спросил:

— Кого из вас дивы считают умнее, тебя или Гилам-Гуша?

Афсар расхохотался с такой силой, как будто он снова стал дивом:

— Уж на что дивы безмозглы, а Гилам-Гуш слыл среди нас таким глупцом, каких свет не видывал!

— Тогда пойдем к нему и увидишь, как я избавлю тебя от великой и малой тоски.

Гилам-Гуш лежал и спал па песке за скалой, защищаясь от душного зноя пустыни широким покрывалом из мохнатой шерсти: то было его левое ухо. Афсар потянул его за ухо, и див поднялся, зевая, и сердце замерло бы у нас при виде его пасти. Оказалось, что Афсар едва-едва достигал его поясницы, хотя раньше, когда он был дивом, младший брат был ниже его на десять голов.

— Поздоровайся с Гор-оглы, опорой Чамбиля, — приказал ему старший брат.

— А ты не боишься, что я раздавлю этого человечка? — сонным голосом проговорил Гилам-Гуш.

Тогда Гор-оглы схватил поросшую звериной шерстью исполинскую руку дива и так зажал ее в своей железной руке, что сон мгновенно соскочил с Гилам-Гуша. Див заорал, и вихрь поднялся в пустыне от его крика.

— Теперь ты видишь, что ты слабее меня. Но, может быть, ты умнее меня? — спросил Гор-оглы.

— Разумеется, насколько мое тело больше твоего, человечек, настолько и превосхожу я тебя умом, — с уверенностью сказал Гилам-Гуш.

— Посмотрим. Задам я тебе трудный вопрос, и если ты ответишь на него, то я признаю, что ты умен.

— Задавай, задавай свой вопрос, человечек, — хорохорился Гилам-Гуш, а у самого глаза в испуге заметались.

— Ответь мне, если ты умен: кто кого должен почитать — старший брат младшего или младший — старшего?.

Гилам-Гуш стал напряженно думать.

— Старший — младшего, младший — старшего, — бормотал он.

Пот выступил на его мохнатоволосом лице. Наконец он произнес:

— По-моему, младший брат — это тот, кто родился позднее старшего, неправда ли?

Увидев, что Гор-оглы кивнул головой, Гилам-Гуш обрадовался и добавил:

— Значит, младший брат должен почитать старшего.

— Воистину выходит, что ты не глуп, — сказал Гор-оглы. — Вижу, что не понял я, каков ты, задал слишком легкий вопрос.

— Задавай потруднее, человечек! Гилам-Гуш таков, что ему никакие вопросы не страшны!

— Вот мой второй вопрос: что должен сделать младший брат, если у старшего брата нет того, что есть у каждого, и все поэтому смеются над ним?

Гилам-Гуш наморщил складки низкого лба, долго думал и сказал, обливаясь потом:

— Запутать хочешь ты меня, человечек. Это нечестно. Повтори свой вопрос.

Гор-оглы повторил вопрос. Гилам-Гуш беспомощно взглянул па Афсара, но тот развел руками. После целого часа глубокого раздумья Гилам-Гуш несмело проговорил:

— Видимо, в таком случае должен младший брат помочь старшему.

— Оказывается, ты умен, — удивился Гор-оглы, а див рассмеялся счастливым, довольным смехом. — Но если так, то знай, мудрый Гилам-Гуш, что у каждого чамбильца имеется конь, только у твоего старшего брата Афсара нет коня, ибо ни одно из четвероногих не выдерживает его тяжести. Значит, ты должен сослужить Афсару лошадиную службу, стать его конем, и ты превзойдешь тогда всех чамбильских коней, кроме Гырата, ибо ты не умеешь летать но воздуху.

— Припер ты меня к стенке, Гор-оглы, — вздохнул див. — Стал я жертвой собственного ума. Что ж, это не раз со мной бывало. Так и быть, сделаюсь я конем для братца Афсара, превзойду всех ваших коней!

Согнул Гилам-Гуш свой непомерный стан, закинул слева направо свое ухо так, что оно стало походить на конскую гриву, а Афсар вскочил на дива и погнал его в город. Непривычно было ему спервоначалу сидеть верхом, да еще на родном брате, но разве братом был ему Гилам-Гуш, ему, человеку?

Чамбильцы обрадовались, узнав, что и Афсар, которого все любили, стал всадником, как и прочие люди, и теперь не было такого чамбильца, чья бы душа пе веселилась, и только Гор-оглы оставался печальным.

Не зная, как избавиться от смуты и тоски, решил Гор-оглы открыть свою тайну Сакибульбулю и показал он ему золотое колечко с такой ясной и одновременно загадочной надписью.

Сакибульбуль, наставник чамбильцев в их полевом труде, долго вглядывался в изображение красавицы и сказал:

— Слыхал я о царевне Зульхумар, дочери шаха ширванской страны. Бывали в нашем городе тамошние купцы, сказывали, что снедает царевну тяжкая, неизлечимая болезнь. А на твоем колечке изображена цветущая красавица. Не удивляюсь я тому, что такого, как ты, полюбила царевна, не могу только попять, как она узнала о тебе, как доставила в Чамбиль это кольцо. Узлы тайны распутывает слово, но, чем услышать слово говорящего, лучше увидеть его лицо. Ты должен увидеть царевну, иначе ты не распутаешь этот узел. Отправляйся в Ширван. А если случится горе, если Чамбилю будет нужда в тебе, то мы пошлем за тобой Афсара, он мигом прилетит в Ширван верхом на Гилам-Гуше.