Царевна из города Тьмы - [27]

Кария и верила в чудесную силу Джамасп-намэ, в ее вещие страницы, и сомневалась в правоте книги, как сомневалась во всем, что было создано людьми. Может быть, и жеребенка опа вручила маслобою только для того, чтобы сказать самой себе: «Так случилось не по предсказанию книги судеб, а по моему желанию». Было в этой книге и то, что заставляло Карию с горечью думать о будущем дочери, пери Юнус, и мать никогда не говорила дочери о книге провидца, о Джамасп-намэ.

Как и дивы, не все пери были удостоены звания жительниц Города Тьмы. Многие пери жили поблизости от обиталища пустынных и лесных дивов, в богатых дворцах, окруженных садами и цветниками. Среди таких пери были даже царевны, но, обольстительные и прекрасные, они не обладали, как пери из Города Тьмы, даром перевоплощения, не умели они превращаться в дочерей рода человеческого, в горлинок или в других птиц, и поэтому жили они в своих дворцах, никогда не появляясь среди людей, скучая и томясь от безделья. А пери-волшебницы, хотя среди них были и царевны и простые служанки, вынырнув из озера, что синело в глубине красных песков, прилетали в различных обликах к людским жилищам. Им нравилось, этим колдуньям-пери, смеяться над людьми, обманывать, обольщать их и увлекать в свою державу, не задумываясь над тем, что обрекают несчастных на смерть или вечное рабство.

Любила такие забавы и молодая пери Юнус. Это она заманила в царство дивов красивого отрока, царевича Махмуда, сына Рейхана, и мы еще узнаем о том, что с ним стало.

Ее смешили люди, бессмысленно подчиняющиеся равным себе, воюющие из-за золота и драгоценных камней, которые валялись в Городе Тьмы, как сор, — слабые люди, влюбчивые и жалкие, ковыряющие всю жизнь кетменем землю, чтобы потом навеки заснуть в этой самой земле… Но сама не заметила пери Юнус, как постепенно зародилась в ее душе любовь к людям.

Зародилась эта любовь, быть может, в тот день, когда пери Юнус, пролетая над горами, опустилась около хижины чабана. Сам чабан был па пастбище со стадом, а в хижине горел в бреду его больной мальчик. Притаившись за тремя растущими рядом дикими яблонями, увидела пери Юнус, как в хижину вошел знахарь. Он приказал жене чабана, маленькой женщине с постаревшим до срока, изможденным лицом, раздеть больного ребенка догола, и потом стал этот глупый старик, невежественный во врачевании, бормотать над мальчиком свои глупые заклинания. А мать взяла одежду сына и начала нюхать ее, и гладить, и целовать. И, глядя на нее из-за диких яблонь, почувствовала Юнус в сердце непонятную тоску. Больно ей стало оттого, что никогда она не болела, что никогда не страдала из-за нее мать, ибо пери не знают страдания, никогда, как эта худенькая жена чабана, не гладила и не нюхала пери Кария ее одежду. Поняла Юнус, что у смертных, у бедных людей есть то, чего нет у беззаботных, вечно юных, обольстительных пери. И хотя еще не знала она, что то, что есть у людей и чего пет у пери, называется добротой, ей показалось в тот миг, что потускневшая от горя и забот жена чабана красивей ее матери, месяцеликой пери Карии.

В другой раз увидела она войну. Два войска убивали друг друга. Взвивались ядовитые стрелы, гремели кремневые ружья, красные, желтые и зеленые дымы вставали над истоптанной землей. Вокруг поля брани чернели пустые походные шатры. Под одни из них, озорства ради, вступила пери Юнус. Некий всадник, преследуемый врагом, обратился в бегство. Он проскакал мимо пери Юнус и, пронзенный ядовитой стрелой, свалился с коня. Тут его нагнал воин враждебной рати. «Брат, — услышала Юнус, — нс будь жестокосерд, помоги мне», — сказал раненый, теряя сознание. Тогда его преследователь спешился, подошел к раненому, склонился над ним — ои, который только что хотел его убить, — разорвал свою рубаху и перевязал врагу рану. А стрелы полетели, нс разбирая, кто на чьей стороне воюет, они вонзились и в раненого, и в его спасителя, и те полегли рядом, навсегда закрыв свои глаза.

То, что люди убивают друг друга, было понятно пери Юнус: ведь живое живет за счет живого, ведь и дивы нередко воевали друг с другом, по только человек способен был погибнуть, перевязывая рану противника. И подумала Юнус, что человек сильнее дива и сила его — в добре. И тогда она почему-то вспомнила о двух воинах, которых — она видела с высоты неба — погнали в подземелье за то, что они будто бы погубили царевича Махмуда, а ведь увела-то царевича опа, пери Юнус. Раздобыла поспешно Юнус индийского скворца, говорящую птицу, которая стала ей милее птиц Города Тьмы, сотворенных из дорогих камней. Пери полетела в страну хаиа Рейхана, отправила индийского скворца, с пером и бумагой, на помощь двум узникам и сказала самой себе:

— Я совершила странный поступок. Видимо, это поступок человеческий.

С того дня опротивели ей дивы, наскучили подруги-пери, все чаще она, обратившись в горлинку, прилетала к людским обиталищам. Она почувствовала, что людское зло временно, а добро его вечно. Волшебная горлинка с ветки чинара пела свою песню земледельцу, а между тем вела счет тому, сколько пригибается к земле, чтобы сорвать коробочку хлопка и положить ее в закатанный подол халата, и сосчитала, что от полудня до вечера наклоняется он шестьсот раз, и ей самой захотелось трудиться, собирать хлопок.