Царевич - [36]

— Да. — Как мрачно это прозвучало. — Народ хотел. Когда–то.

— И по сей день. Тебе нет нужды беспокоиться, отец. — Господи, пусть он услышит мои слова. — Люди всегда будут любить царя, который правит ими с мудростью и по чести.

— Любовь народа подобна ветру, Ионафан, который сегодня дует на восток, а завтра — на запад.

— Значит, нужно укротить этот ветер духом спокойствия.

— Я устал.

— Так отдохни. Я покараулю.

И Саул последовал совету. Он проспал несколько часов, а Ионафан сидел подле него в оливковой рощице. Когда появились слуги, разыскивающие царя, Ионафан жестом отослал их прочь. Каждый человек нуждается в отдыхе, в особенности, царь.

Пробудившись от сна, отец улыбался. — Мне приснилось, что я снова простой земледелец.

— Господь призвал тебя к другому.

Отец начал подниматься на ноги. Ионафан вскочил первым, протянул руку. Саул ухватился за нее, подтянулся.

— Ты уже не мальчик, — на лице Саула мелькнула улыбка, — а я все об этом забываю.

Он положил Ионафану руку на плечо.

— Жив Господь, Давид не умрет.

Ионафан низко склонился перед ним. — Да вознагради т тебя Господь за твою мудрость, отец.

— Будем надеяться. — Саул увидел, что к нему торопятся слуги. — Меня ждут дела.

Он зашагал им навстречу.

А Ионафан — дальше в поле.

— Давид!

— Я здесь. — Давид вышел из укрытия и поспешил к нему. Ионафану было больно, что друг пребывает в такой беззащитной неопределенности. Когда он подошел ближе, лицо Давида озарилось улыбкой.

— Судя по твоему виду, ты считаешь, что разговор с царем удался.

Ионафан обхватил друга за плечи. — Тебе не нужно больше опасаться, мой друг, — он отпустил Давида. — Идем. Я отведу тебя к нему. Вот увидишь: все будет, как раньше. И захвати свои гусли.

* * *

И впрямь, отношения между царем и его верным рыцарем снова наладились. Ионафан видел, какой мир несут царю песни избавления, сложенные Давидом. Филистимляне на время затихли, и Гива купалась в лучах солнца. Позже Ионафан будет вспоминать эти дни, как самый мирный период в своей жизни. Они с Давидом проводили вместе нескончаемые часы, углубляясь в Закон и рассуждая о нем. Никто из их друзей и родственников не разделял этого увлечения.

— Пока я не вышел на Голиафа, братья считали, что я гожусь только на то, чтобы пасти овец. Что бы я ни говорил, они всегда ко мне придирались. В тот день в долине дуба Елиав сказал, что во мне говорит мое высокомерие и дурное сердце.

— Плохо же они тебя знали.

— Интересно, узнают ли когда–нибудь получше. — На лице Давида промелькнуло и исчезло угрюмое выражение, какого прежде Ионафан не видел у него.

Ионафан поднял кувшин родниковой воды, наполнил кубок.

— Как хорошо и приятно было бы всем братьям жить вместе в мире и гармонии! — Он жадно выпил и отставил кубок в сторону. — Вот моя мечта, Давид! Я верю, это мое призвание от Господа. Помочь отцу объединить все израильские колена. Нельзя уподобляться рассеянным стадам, вечно блеющим друг на друга. Если мы хотим одержать верх над врагами, необходимо объединиться с нашими братьями и твердо встать за царем — помазанным Божьим. Мы должны помнить свой завет с Господом, ибо именно завет с Богом — это то, что скрепляет нас вместе.

— Благословен ты, — улыбнулся Давид. — У тебя всегда под рукой список Закона везде, куда ты ни пойдешь.

Ах, если бы царь, его отец, сделал когда то такой список для себя! Если бы Саул серьезно воспринял это повеление, может, он и не согрешил бы. И изучай его отец Закон, он знал бы, что Господь медлен на гнев, скор на милость и прощение.

— Сколько бы дней ни отмерил мне Бог на этой земле, Давид, всех их не хватит, чтобы познать все то, что вложил Он в Закон свой для нас. Каждое утро, читая его, я открываю что–то новое. Я желал бы, чтобы Господь по милости своей написал его прямо в наших сердцах, ибо, кажется мне, разум человеческий не в силах вместить всю глубину и широту той любви, какой возлюбил Бог нас — Свой избранный народ.

* * *

И снова Саул отправил Давида на войну, и снова тот нанес филистимлянам великое поражение, и они бежали от него. Он вернулся домой с победой, и города и села торжествовали. Царь с начальниками войска, в числе которых были Давид и Ионафан, пировал во дворце. Снаружи доносились голоса воинов, они распевали победные песни, сложенные Давидом.

Многие изрядно напились.

— Спой нам песню, Давид!

— Да! Спой нам!

Давид поглядел на царя Саула.

Ионафан почувствовал: что–то недоброе повисло в воздухе. Он ждал, что скажет отец, дивясь, как тот застыл, привалившись к стене, с копьем в руке, — будто спит с открытыми глазами.

— Отец?

— Да, — взмахнул рукой Саул, — пой!

Слуга Давида принес гусли. Когда царские палаты наполнились звуками, один советник заметил:

— Он околдовывает нас своей музыкой.

Взгляд Саула изменился.

Ионафан нахмурился: — Полагаю, вас ждут обязанности в другом месте. — Советник посмотрел на царя, но Саул молчал. Ионафан не сводил глаз с придворного, пока тот не поднялся и, извинившись, не вышел из комнаты.

Откинувшись на подушки, Ионафан слушал, как поет Давид:

Воздайте Господу славу, имени Его!

Несите дары и идите во дворы Его.

Поклонитесь Господу во благолепии святыни.