Царь Сиона - [31]

— Оставь ее, Бернгард, брось где-нибудь и скачи живее к садовнику, живущему у Зеленой Плотины. Его боевой конь тоже покончил земное существование и ждет погребения. Тащи его сюда: кстати, заодно снимем шкуры с этих тварей; сразу удобнее.

Бернгард бросил мертвого коня на живодерню и затрусил на своей кляче. Слуги разбрелись и взялись каждый за свое дело.

Мастер Струбб вымыл руки уксусом и гущей для укрепления мускулов и направился туда, где Франц держал уже наготове секиру, чтобы начать свои упражнения.

Между тем какой-то человек, пройдя через дерновый луг, подошел к дому и остановился, со крещенными руками и шапкой, надвинутой на глаза, перед телом мертвой лошади.

— Да, я узнаю тебя, несчастное создание, — пробормотал он про себя. — Это ты, тот самый фрисландский конь, который должен был сократить мне путь к счастью. О, какие надежды и планы окрыляли меня, когда я усаживался на твоей спине! Но что сталось с твоими мечтами, Ян? Это мертвое пугало счастливее тебя: оно не чувствует, по крайней мере, пинков, которыми я его награждаю, во имя моей судьбы, отмеченной роком.

Он в самом деле толкнул ногой дохлую тушу с ребяческим гневом и отошел в сильном возбуждении, имея такой вид, как будто убил только что смертельного врага.

— Мастер Струбб! Где вы, мастер Струбб?

— Гей! Голла! Кто зовет? Сюда, друг мой, сюда приятель. Это вы, мастер Бокельсон? Милости просим, мастер. Зачем пожаловали? Простите, что я вас принимаю так, по-домашнему.

Хозяин дома скинул с себя куртку и стоял в одной рубашке, засучив рукава и положив обе руки на рукоятку секиры, переброшенной через плечо. Возле него на земле лежало другое такое же смертоносное орудие, приготовленное про запас. Франц был занят в это время тем, что старался покрепче привязать к забору едва блеящего барана, не желавшего держать голову надлежащим образом, как от него требовалось. Ян невольно содрогнулся и отступил шаг назад.

— Не пугайтесь, мастер. На этот раз мы грозим только жалкому барану и полудохлому догу. Есть у вас дело ко мне?

— Да, я хотел бы кое о чем посоветоваться с вами.

— Ну, тогда немножко обождите. Я чувствуя себя сейчас в настроении… Кочерыжки, вон те, сейчас отлетели мастерски. Остается сделать ту же пробу с живыми кочнами.

Палач приподнял вверх секиру, но тотчас же опустил ее.

— Ай, ай! О, о!.. Что такое дернулось в плече! Ах, черт возьми. Плохое предзнаменование, мастер, — пожаловался он. — Я навлеку позор послезавтра на мои седые волосы. И народ… Да, эти проклятые ротозеи побьют меня камнями! Ах, мастер Ян, художник, собственно говоря, никогда не должен бы стареть… Не правда ли?

— Но разве оно такое трудное, это ремесло ваше мастер Струбб? Дайте-ка мне попробовать.

И, с каким-то особым блеском в глазах, портной коснулся рукой опущенной секиры. Но палач с благоговейным чувством отстранил орудие, как бы видя святотатство в этом прикосновении посторонней руки, и сказал серьезным тоном:

— Э, любезный друг, поверьте, это не игрушка. Этим мечом отправлены на тот свет восемнадцать бедных грешников, да смилуется над ними Господь! Я сам только скромное орудие воли Его, но такие вещи не даются в руки непосвященных. Прочтите «Отче Наш» и помолитесь за грешные души, а руки ваши держите подальше…

Между тем Бокельсон не отводил глаз от блестящего лезвия.

— Ну, не сердитесь, куманек, — ответил он. Я думал только показать вам… хотел попробовать…

На этот раз Струбб весело рассмеялся.

— Показать мне? Мне вы хотели показать… ну, что же, например? Попробовать? Бог ты мой! Любопытно, что общего может иметь рыцарь иголки с этим орудием? Ну, что ж! Вот лежит на земле вторая секира: эту, пожалуй, можете взять. Позволю вам, потому что с ней мне еще не приходилось работать. Подымите ее только разок, и у вас наверное пройдет охота к такому упражнению.

Бокельсон довольно неловко попробовал взмахнуть ею, а Струбб, смеясь, продолжал:

— Да, то, что вы мне сейчас показали, свидетельствует не в пользу вашей ловкости. Впрочем, известно, что портные любят похвастать. Ну-с, я покажу вам: вот так, руки кверху; держите крепко; так… Теперь поднимите и еде лайте в воздухе крест… Так… Не трудно? Вы держите хорошо, лучше, чем я думал. Трудненько, однако, а, любезный друг? Левую ногу вперед, правую упереть в землю, держаться твердо, так… Нужно обладать прямыми икрами. Впрочем, ваши движения правильны и, по-видимому, не стоят вам усилий. В самом деле, вы держитесь как следует. Лучше не надо, даже если бы вы были моим сыном.

— Мы упражняемся в этом на сцене, мастер Струбб. Нам ведь приходится по необходимости изображать разных людей и производить всякого рода движения. Да вот, вы еще увидите. Мои мускулы не так слабы; и если вы укажете мне цель… В детстве я часто забавлялся эдак с собаками и кошками и я знаю приблизительно, где находится главная жила.

— Э! Э! Кровожадный портной! Ваш брат, однако, падает обыкновенно в обморок, едва только уколет иглой большой палец. Откуда же у вас этот геройский дух! Ну, да посмотрим: я сам не прочь позабавиться. Вот он, баран; смотрите на него хорошенько. Заставьте-ка его положить голову между копытами. Ну, я вам покажу, как это сделать. Но только уговор: если вы, приятель, промахнетесь, то уж на ваш счет отточите мне заново секиру и попотчуете меня полной кружкой винца. Идет?