Царь-Север - [63]
Через какое-то время он вздрогнул. Глаза протер и снова глянул вверх. Что это? Среди облаков, напоминающих заснеженные берега, по лазурному руслу уплывали куда-то в бессмертие маленькие красные олени, роняя красные капли на горы. Царек-Северок на маленькой лодочке плыл по небесному руслу, считал и не мог сосчитать убиенных оленей… А свежая кровь с облаков всё капала и капала на горы, на реку, на разгоряченный лоб охотника. И нескоро он понял, что это – заря в небесах.
Долгонько он провалялся на стылых камнях. Встал, покашливая. К ночи его так залихорадило – три полушубка тряслись на нем, сползали на пол.
Шышаев, бригадир, мрачновато бухтел:
– Работнички, мать моя тётка…
– Я виноват? – слабо откликнулся Храбореев.
– А я? – зарычал Шышаев. – План погорит, кто ответит?
– Не ори, – прошептал Северьяныч. – Не люблю.
– А ты не указывай.
– Я ж за тебя волнуюсь. Хайло простудишь.
– Ты-то, видно, простудил… Раззявил где-то… Погоди, я с тобой разберусь… Ты в моториста зачем стрелял?
– Я не стрелял. Оно само.
– Само оно стреляет, знаешь, где? У Чехова. В пьесах. Читал такого?
Храбореев усмехнулся, прикрываясь шубой.
– Это который «Муму» написал?
– Погоди, я вот скажу Трубадурику, чтобы он пьесу накатал… в милицию. Загремишь, тогда я посмотрю, как будешь ухмыляться!
– Не пугай, Шышак. Я пуганый.
– Ну, там ты еще не был, – Шышак потыкал пальцем в пространство Севера. – Ты зону не топтал, поэтому орел такой…
– Нет, просто мама таким родила. – Храбореев отвернулся. – Иди, Шышак, иди, пьесу пиши с Трубадуриком. Потом поговорим.
– Обязательно поговорим. Ты узнаешь, как хвост на меня подымать!
– А ты привык, чтобы хвостом виляли перед тобой? Не дождешься.
– Вильнешь, куда денешься.
– Дурак ты, бугор. Хочешь, я расскажу тебе про самый длинный фаллос?
– Про кого?
– Ну, вот. Чехова читал, а не знаешь… Есть такая страна – Австралия. И там, в пустынном районе, летчик с воздуха заметил огромную фигуру мужика. Рисунок такой кто-то сделал. Может быть, из космоса. А может, наши предки были такие могучие… На том рисунке фаллос у мужика – двести метров. Фаллос – это главный мужицкий инструмент. Представляешь, бугор? Двести метров…
– Ну, представляю. И что?
– А не пошел бы ты на эти двести метров?
День за днем вода в реке рыжела от забоя, густела, грязно-багровым шлейфом вспухала за моторками и глинистою пленкой подкрашивала пологий берег с плавником, где жировали чайки и вороны, таская оленью требуху. Даже рыба на крючки и в сети попадалась какая-то копченая, ржавая от крови. Драной ветошью на берег волна выплевывала оленью шерсть, натеребленную дробовыми зарядами, словно густым гребешком.
Темнело рано. Откуда-то с верховий струился дух зарождавшегося ледостава. Звезды крупными кусками соли широко рассыпались по небу, окровавленному зарей на западе. Костры на берегу буйно лохматились, трещали, озаряя человека, будто облеченного в красную одежду палача. На тесовом помосте, до тошноты провонявшем загустевшей, закисшей кровью, хряскал на чурке сереброзубый топор. Поодаль, где трудились подручные, острые ножи сверкали в сумраке, вырезая оленье сердце, печень, почки, выскребая внутренний жир. Копыта валялись поленьями. Хворостом громоздились кучи рогов. Собаки между собой лениво грызлись, разрывая и растаскивая потроха. Обожравшись, визгливо и сыто зевали, показывая ребристое темное нёбо, и спать валились неподалеку от помоста, пьяно роняя в лапы огненные ленты языков.
Мужики работали, как заводные. Страда! В коротких перекурах шли к воде, споласкивали жилистые руки. За стол садились и, хищновато раздувая ноздри, утробно ухая костлявыми кадыками, хлестали неразведенный спирт, прожигающий нутро – почти до пяток. Рукавами вытирая губы, жадно закусывали жареным да пареным. А кое-кто в «мясорубку» свою прямо сырое кидал, похохатывая.
Шышаев, тот был не иначе как правнук вурдалака. Или тюряга научила жрать сырьё? Хоть оленину подавай, хоть медвежатину, хоть крысятину… Бр-р!
Курили потом, переговаривались, ковыряя щепками в зубах и отплевываясь.
– Слушай, бугор! А до хрена оленя, я не ожидал! Всегда так много?
– Год на год не приходится. Но мало никогда не бывает…
– Это сколько ж его забивают?
Сыто зевая у костра, Шышаев наклонился, цапнул смоляную щепку, сильным ногтем, как лезвием, раскроил пополам – зубочистку сделал.
– Каждый год на Пясине и на Дудыпте… – рассказывал бригадир, – заваливают по шестьдесят, по восемьдесят тысяч дикаря.
– Тысяч? Да ты что? Звездишь!
– Без балды говорю. – Шышаев, используя какой-то приблатненный жест, ногтем большого пальца щелкнул по верхнему зубу. – Тока мы сегодня сколько замочили! А другие? Вот и посчитай.
– Да-a, как на хорошем мясокомбинате.
– Скучать не приходится.
– А хорошо они плавают, эти рогатые дьяволы!
– Олени вообще пловцы отменные, – похвалил бугор. – Один раз я видел их на переправе через залив. Три, четыре километра – олень плывет спокойно. Как моторка, мать мою…
– Шышак, а вот это мясо – как его потом?
– Что – как?
– Доставить. Ведь река же скоро дуба даст.
– Ну, ты спросил! Элементарно. На вертолетах вывезут.
– А эти… как их? Мерзлотники. На хрена мы рыли их?
Роман представляет собой непростую по форме, но увлекательную по содержанию, на много голосов звучащую историю «земли обетованной», рассказанную самим народом. Роман впечатляет живописным размахом и необычным построением сюжета. Волхиткой называется колдунья, превратившаяся в волчицу. Два главных полюса романа – противоборство души-царицы и души-волчицы. Здесь причудливо переплетаются и весёлая сказка далёких времён, и сегодняшняя жёсткая действительность, и то, что Ф.М. Достоевский называл фантастическим реализмом.
«Златоуст и Златоустка» – новый роман известного русского писателя Николая Гайдука. Роман полон загадок, приключений и головокружительных сюжетов из области магического реализма. Вечные темы добра и зла, долга, чести и любви, причудливым образом переплетаясь, образуют удивительную ткань повествования.Оригинальны и самобытны герои произведения: Старик-Черновик, Воррагам, Нишыстазила. Ну и, конечно, сам Златоуст, главный герой, человек гениальных возможностей, способный при помощи слова творить чудеса. Светлый дух его, надломленный в эпоху перемен, не сумел устоять перед сатанинскими соблазнами.
Рассказы известного сибирского писателя Николая Гайдука – о добром и светлом, о весёлом и грустном. Здесь читатель найдёт рассказы о любви и преданности, рассказы, в которых автор исследует природу жестокого современного мира, ломающего судьбу человека. А, в общем, для ценителей русского слова книга Николая Гайдука будет прекрасным подарком, исполненным в духе современной классической прозы.«Господи, даже не верится, что осталась такая красота русского языка!» – так отзываются о творчество автора. А вот что когда-то сказал Валентин Курбатов, один из ведущих российских критиков: «Для Николая Гайдука характерна пьянящая музыка простора и слова».
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Обычный советский гражданин, круто поменявший судьбу во времена словно в издевку нареченрные «судьбоносными». В одночасье потерявший все, что держит человека на белом свете, – дом, семью, профессию, Родину. Череда стран, бесконечных скитаний, труд тяжелый, зачастую и рабский… привычное место скальпеля занял отбойный молоток, а пришло время – и перо. О чем книга? В основном обо мне и слегка о Трампе. Строго согласно полезному коэффициенту трудового участия. Оба приблизительно одного возраста, социального происхождения, образования, круга общения, расы одной, черт характера некоторых, ну и тому подобное… да, и профессии строительной к тому же.
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.
В «Избранное» писателя, философа и публициста Михаила Дмитриевича Пузырева (26.10.1915-16.11.2009) вошли как издававшиеся, так и не публиковавшиеся ранее тексты. Первая часть сборника содержит произведение «И покатился колобок…», вторая состоит из публицистических сочинений, созданных на рубеже XX–XXI веков, а в третью включены философские, историко-философские и литературные труды. Творчество автора настолько целостно, что очень сложно разделить его по отдельным жанрам. Опыт его уникален. История его жизни – это история нашего Отечества в XX веке.
Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.