Царь Саул - [14]

Улицы его кривились, изгибались, поднимались на разную высоту, неся, будто ступени, тесные домики с плоскими крышами, громоздившиеся башенками в строениях знати, и особенно заметный обширный дом главного судьи. Там, у ворот, прохаживались бородатые воины со щитами и копьями.

2

От городских ворот Рамафаима расходилось несколько дорог. По ним на ослах и мулах, запряжённых в двуколки, везли в город грузы и продовольствие. По этим выщербленным путям брели терпеливые паломники, чтобы принести жертву Ягбе на горе с плоской вершиной и старинным жертвенником.

И нескольких десятках шагов сбоку от одной из таких дорог находился колодец. Это был обильный источник, обложенный большими камнями, с протоптанной к нему отдельной тропинкой. Это был «внешний» колодец, здесь запрещалось поить скот. Коров и овец подгоняли с другой стороны города к другому колодцу, и там, из-за первенства в желании напоить своё стадо, чисто дрались ражие пастухи.

Но этот «внешний» колодец всегда отличался чистотой. Сюда, как правило, приходили девушки с медными кувшинами. Они, конечно, тоже иногда препирались и ссорились. Но чаще хихикали, сплетничали и, прежде чем наполнить свои кувшины, сообщали одна за другой множество важных и неважных новостей, и особенно тех, которые имели отношение к сватовству или замужеству какой-нибудь известной всем присутствующим девицы. Ещё охотнее, прикрывшись ладошкой для секретности, они рассуждали о не очень целомудренных поступках некой красотки, замужней или ещё свободной, и тогда их родственникам приходилось долго ждать свежей колодезной воды. Она грелась в медном кувшине на солнце, покуда посланная к колодцу «дщерь рамафаимова» выясняла подробности чьих-то шашней.

Вот к этому-то колодцу и приблизились трое мужчин. Первый, в сером плаще с откинутым куколем, громадный статный силач, опиравшийся могучей рукой на толстый посох и придерживавший за плечом пустой мешок. Другой, значительно ниже ростом, на вид моложе, но тоже крепкий молодец и тоже с мешком и палкой. Третьим, ковылял обтрёпанный коротыш в выгоревшем лиловом кидаре с седоватой бородой клином.

Встретившаяся этим трём у колодца жизнерадостная группка молоденьких девушек с кувшинами обратила на пришельцев пристальное внимание. Правда, от сумрачного взгляда высокорослого красавца они явно смутились и даже притенили краешком покрывала нижнюю часть своих смуглых лиц. Зато второй, кудрявый, с плоской войлочной шапочкой на макушке, снискал их доверие.

Это были простенькие горожанки, ещё не ставшие матерями семейств, большую часть дня проводившие за прялкой, или у ткацкого станка, или помогая старшим женщинам по хозяйству на кухне, в хлеву, на огороде.

Кроме простой холщовой рубахи и цветного платка, они украшали себя голубыми фаянсовыми браслетами и ожерельями из синего апатита. Волосы у них были довольно коротко острижены, но от висков оставлены две длинные пряди, вольно вьющиеся ниже плеч. Это, конечно, местная, а, может быть, и хананейская мода, потому что в селениях колена Бениаминова девушки волосы не стригли, а заплетали в три косы — две за ушами и одну на затылке.

Две местные жительницы казались более миловидными, четверо похуже, но все шестеро выглядели стройными и подвижными. Пятеро имели косицы чёрные, будто смоляные. Одна — рыжеватые, зато смотрелась, как самая хорошенькая. Вообще-то они были обитательницами оживлённого города и сразу сообразили, кто здесь главный.

— Мир вам, — сказал, улыбаясь Бецер, — Мир вам, девушки.

— Мир и вам. Откуда идёт господин? — Рыжеватая посмотрела на Саула.

— Из Гибы, — ответил Саул без улыбки, будто в предвестии чего-то весьма важного, к чему он внутренне себя готовил, поэтому его взгляд не согревала даже девичья пригожесть.

А нам бы узнать про великого прозорливца, — сразу взял быка за рога Бецер. — Нам бы его найти.

Тут девушки затараторили, перебивая одна другую, потому что путников интересовало благочестивое дело, а в этом уж все они прекрасно разбирались.

— Прозорливец, господин наш и судья, в городе, — сообщила рыжеватая и почему-то засмеялась.

— Но вы должны поторопиться. Прозорливец со своими гостями идёт на гору, ибо сегодня у народа жертвоприношение, — подхватила её сообщение девушка Аби, более высокая, более серьёзная, а глаза её чёрные, влажные, немного косили.

— Идите в город и застаньте его, пока он не совершил жертвоприношение и не начал обед. — Это говорила уже Махла, шустрая, горячая, сухонькая.

— Народ не начнёт есть, пока прозорливец не благословит жертву. Потом он с гостями вернётся, и тогда приступят к еде званые на торжество, — заключила четвёртая, Мегатабель, а две оставшиеся девушки кивали и показывали на город, уперев для удобства свои кувшины в бедро.

С поклонами благодарности мужчины оставили девушек у колодца. Прежде чем набрать воды, девушки долго смотрели им вслед. Особенно поразила их внешность и рост Саула. Обсуждая достоинства этого силача и красавца, они прищёлкивали языками, делали большие глаза и растопыривали пальцы свободной руки. Впрочем, кое-кому приглянулся и весёлый, совсем молодой Бецер. А вот злосчастный Гист не удостоился их внимания.