Царь нигилистов - [29]
Николай открыл двери, и они оказались в плетеной кабине.
Здесь на стене висел колокольчик со шнурком.
Никса позвонил.
— Какая интересная система, — заметил Саша.
Лифт заскрипел и медленно пополз вверх.
— А, как это устроено? — проговорил Саша. — Он на паровой или на электрической тяге?
— На ручной, — сказал Никса. — В подвале сидят двое рабочих и крутят колесо.
— Понятно. Холопы.
Лифт достиг второго этажа и со скрежетом остановился. Двери, естественно, надо было открывать вручную.
— Признаться, у меня была мысль объявить забастовку и больше ничего ему не рассказывать после того, как он тебя выставил, — сказал Саша, когда они вышли из лифта. — Но смалодушничал.
— Ты обязан был все ему рассказать, выгнал он меня или нет.
— На самом деле, добавились только детали.
— На самом деле, после болезни у тебя образовалась изрядная каша в голове, — заметил Никса.
— До болезни было лучше?
— До болезни было пусто. У меня для тебя тоже будет must read, и попробуй только не прочитать.
— Я люблю читать, Никса.
— Раньше это относилось только к приключенческим романам.
— Расту. Я, кстати, смалодушничал еще в одном…
— Ну, кайся.
— У вас вообще знают, что курить как бы не очень полезно?
— Нет. А что такое?
— Обструктивная болезнь легких, рак и много чего еще. Такими темами папá скурит себе легкие лет за десять. Я не решился ему сказать.
— Он бы тебя не послушал, даже, если это правда. Наши эскулапы молчат.
— Надо с этим что-то делать, — сказал Саша. — Честно говоря, здесь много с чем надо что-то делать.
— Хочешь на своем горбу перетащить страну стразу из 19-го века в 21-й?
— Моего горба не хватит. Мне и так в какой-то момент показалось, что я оттуда не выйду.
— У нас не расстреливают тринадцатилетних мальчиков, — заметил Никса.
— Ты что подслушивал?
— Специально нет. Это у нас двери такие, — Николай пожал плечами. — Папá приказал ждать в коридоре — я ждал в коридоре.
— Угу! Лучший способ игнорирования приказов — это их доскональное исполнение, — хмыкнул Саша.
— А ты как-то неровно дышишь по отношению к четвертой революции.
— Четвертая революция — самая правильная. После четвертой революции смогли перезахоронить останки семьи последнего императора: из общей могилы — в Петропавловскую крепость. А те, кто выжил, хоть смогли приезжать.
— Но была республика?
— Республика продержалась где-то лет восемь. Потом плавно перетекла в диктатуру. Причем так плавно, что народ почти не заметил. Точнее интеллигенция, народу было глубоко по фиг.
— У тебя что-то лично связано с четвертой революцией?
— Я в ней участвовал.
Никса рассмеялся.
— Я ждал чего-то подобного.
— Четвертая революция, Никса, вернула частную собственность и свободу предпринимательства. Экономика, наконец, начала развиваться нормально, и этого даже диктатура не смогла уничтожить. Экономические итоги революций всегда более стойки, чем политические. Читай Карлейля: «История Французской революции». Мастрид, если что.
— Угу! И после четвертой революции все распалось окончательно!
— Скорее во время. И отчасти даже до. Империи разрушают не революции, Никса, их растаскивают региональные элиты, как только слабеет центральная власть.
— А центральная власть слабеет во время революций.
— Да, поэтому революции лучше делать сверху. По возможности.
— Папá говорил нечто подобное. Крестьян лучше освободить сверху, потому что иначе они сами освободят себя снизу.
— Молодец папá! Только этого мало, я чувствую здесь сверху донизу надо все перестраивать.
— А тебя перевоспитывать. Может и спасем твою грешную душу.
— Меня хрен уже перевоспитаешь!
— А мы попробуем. У нас, кроме Зиновьева еще двое воспитателей: Гогель и Казнаков. Познакомишься.
— Тоже генералы?
— Гогель — генерал-майор. Казнаков — полковник.
— О! Полковники — это как раз самая революционная среда.
— Все-таки каждый разговор с тобой сначала балансирует на грани, а потом резко уходит за грань, — заметил Никса.
— А, что ты хотел от революционера? Радовался бы, что у тебя появился свой Лагарп[1]! Что плохо воспитал царя сей швейцарский республиканец? Характера Александру Павловичу немного не хватило, но это уже не вина воспитателей. Будем закалять: спать на гвоздях, плавать в проруби, питаться акридами, учить французский по карточкам.
— Посмотрим, что у тебя получится.
— На самом деле, у папá с моей стороны такой кредит доверия, что надо очень постараться, чтобы его растранжирить.
— Хотелось бы верить.
Они дошли до Сашиной комнаты, где уже ждал Кошев, и обнялись на прощание.
Количество обнимашек здесь зашкаливало, не то, что в холодном 21-м веке, где руки-то жмут не всем и каждому. Теплая ламповая российская монархия Саше, пожалуй, нравилось, хотя он и подозревал, то с точки зрения среднего крепостного она вовсе не такая теплая и ламповая.
— Прохор Захарович, — обратился он к Кошеву, когда они расстались с Никсой, — вы можете идти. Я вполне нормально себя чувствую, и справлюсь сам.
— Николай Васильевич приказал оставаться с вами, Ваше Высочество, — возразил Кошев.
— Прохор Захарович, вы мой камердинер или Зиновьева?
— Николай Васильевич — ваш воспитатель, — сказал Прохор.
— Ладно, — вздохнул Саша. — Видимо, вопрос решается на более высоком уровне.
Загадочные мутации превратили часть населения Земли в высшие существа, суперменов с могущественной силой мысли, способных просчитывать в уме сложнейшие математические задачи и усилием воли убивать на расстоянии. Все остальное человечество Иные рассматривают как рабов, ненужный генетический хлам и видовых конкурентов. Сопротивляться установлению на планете строжайшей иерархической диктатуры телепатов практически невозможно, однако даже в этой безнадежной ситуации находятся люди, готовые противостоять беспощадным монстрам в человеческом обличье.
Герои романа Олега Волховского «Маркиз и Жюстина» – молодая супружеская пара, оказавшаяся на самом острие страсти. Он – красавец-интеллектуал со склонностями к изящному садизму, она – дочь известного политика, готовая ради удовольствия пожертвовать всем, даже собственной жизнью. Проза Олега Волховского несколько лет назад стала «культовой» в определенных кругах читателей, разошлась на цитаты, была воспринята как откровение и прорыв. Сегодня роман читается как потрясающая история любви, которая одновременно и дар, и проклятие, и милость, и дерзость.Маркиз и Жюстина – из творений де Сада – возвращаются, чтобы жить среди нас…
Апостолом быть трудно. Особенно во время второго пришествия Христа, который на этот раз, как и обещал, принес людям не мир, но меч.Пылают города и нивы. Армия Господа Эммануила покоряет государства и материки, при помощи танков и божественных чудес создавая глобальную светлую империю и беспощадно подавляя всякое сопротивление. Важную роль в грядущем торжестве истины играют сподвижники Господа, апостолы, в число которых входит русский программист Петр Болотов Они все время на острие атаки, они ходят по лезвию бритвы, выполняя опасные задания в тылу врага, зачастую они смертельно рискуют — но самое страшное в их жизни не это, а мучительные сомнения в том, что их Учитель действительно тот, за кого выдает себя…
Продолжение приключений группы Бабенко, теперь уже на Отечественной войне 1812–го года. С честью выдержав испытания, парни и девушки не дрогнули и предотвратили покушение на выдающегося русского полководца — Михаила Илларионовича Кутузова, тем самым перечеркнув старания таинственного враждебной группы, решившей кардинально изменить историю.
В прошлом я обычная студентка из России, теперь – герцогиня магического мира Фессалии, наследница древнего рода Белых Драконов и жена бесстрашного генерала, чей взгляд способен обратить в камень. Когда над Фессалией сгущаются тучи и пробуждаются древние силы, я не могу остаться в стороне. Теперь мне придется наравне с мужчинами выступить против зла, чтобы открыть тайну древнего пророчества, побороться за счастье нашей семьи и защитить моего будущего ребенка.
Пожар меняет Кэтрин Коллинг: селит в её душу сомнение, недоверие к окружающим и глубокий потаённый страх к огню. Но настоящие испытания ждут её впереди. Что можно почувствовать, когда узнаёшь, что твои лучшие подруги обладают невероятными магическими способностями? Каково же узнать Кэтрин, что она — обычная девушка? Но тогда зачем её ищут и почему хотят избавиться от неё? Кэтрин Коллинг придётся во всём этом разобраться и попутно с подругами найти три Артефакта, которые помогут им остаться вместе в магическом мире.
Вам когда-нибудь хотелось попасть в иной мир и оказаться Избранным? Хотелось испытать замечательные приключения и страшные опасности, повстречать великих магов и воителей, ужасных чудовищ и прекрасных принцесс, найти волшебные артефакты, узнать друзей и врагов? Выдержать решающую битву со Злом и… Здорово, не правда ли? Но если вы об этом не мечтали? Вернее, мечтали об этом не вы? Как теперь быть?.. Волею судеб Избранный вынужден выполнить свой долг раньше срока – так и оказывается семиклассник Саша, отличник и маменькин сынок, всю жизнь мечтавший о геройских подвигах, в чужом опасном мире, где на него возлагают большие надежды.
Я псих. Вытолкнул бывшую девушку шваброй в окно. Мир стал игровым, технологии не работают, по улицам рыскают опасные твари. Перед глазами синие цифры, а под окном хладный труп. Так и живем.
Попаданец без ноутбука, без послезнания. И вообще — без понимания, куда же он попал. Первая часть.
Наш современник Саша Ильинский уже вполне освоился в теле Великого князя Александра Александровича, да и быт позапрошлого века уже не кажется столь ужасным, как в первые дни. Писать пером уже получается и с французским гораздо лучше. Чего нельзя сказать о немецком, танцах и верховой езде. Да и с ружейными приемами, честно говоря, не очень. А впереди кадетский лагерь, а потом учебный год. И если бы только это! То, что восхищает интеллигентов из салона Елены Павловны, удивляет господина Герцена в Лондоне и заставляет видеть в Саше нового Петра Великого, почему-то не очень нравится папá — ГОСУДАРЮ Александру Николаевичу.
Современный российский адвокат, любящий защищать либералов, леваков и анархистов, попадает в тело тринадцатилетнего великого князя Александра Александровича — второго сына императора всероссийского Александра Николаевича (то есть Александра Второго). И блеснуть бы эрудицией из двадцать первого века, но оказывается, что он, как последний лавочник, едва знает французский и совсем не знает немецкого, а уж этим ужасным гусиным пером писать совершенно не в состоянии. И заняться бы прогрессорством, но гувернеры следят за каждым его шагом, а лейб-медик сомневается в его душевном здоровье. Да и государь — вовсе не такой либерал, как хотелось бы… Как изменилась бы история России, если бы Александр Третий оказался не туповатым консерватором, попавшим под влияние властолюбивого Победоносцева, а человеком совершенно других взглядов, знаний и опыта?