Царь Мира - [144]

— Что скажете вы, сэр? — обратилась она к Олдбрайту. — Сначала я хотела бы услышать подробнее об этом покушении.

— Непосредственная его организация — дело рук службы безопасности ныне покойного Шарафа, — начал вице-адмирал, — и неудивительно, что его сторонникам захотелось отомстить. Возможно, в финансовом плане операция поддерживалась арабскими шейхами, которых Власов, так сказать, обложил данью. Не исключено и участие ирландских террористов, они контактируют с арабскими странами и иногда получают оттуда поддержку. Пока у нас нет четких доказательств этого участия. Мы смогли вмешаться в последнюю минуту, и, возможно, это спасло жизнь господину премьеру. Что касается дальнейшего участия МИ-5 и форм этого участия, мы ждем указаний правительства.

— Скажите, сэр, если бы премьер-министру не угрожала опасность, ваше вмешательство было бы таким же? — неожиданно задала королева весьма щекотливый вопрос, и это заставило его подумать секунд двадцать, прежде чем ответить.

— Теракт был опасен не только с этой точки зрения, он был опасен и для окружающих, — сказал он. — Я не скрываю, что конкретная форма участия нашей службы была избрана не без учета того фактора, что гибель Власова грозила бы гибелью и господину премьеру.

Олдбрайт взглянул на королеву, затем на Уоткинса, оценивая, удовлетворены ли они его ответом.

— От подробностей вам хотелось бы воздержаться? — спросила королева с чуть заметной улыбкой.

— Да, ваше величество, — решительно сказал вице-адмирал, зная, что королева правильно его поймет. Было ясно, что МИ-5 не требовалась особая санкция на сбор информации о Власове, — санкция понадобилась бы в случае действий против него. Срыв готовящегося теракта также не требовал особого разрешения — это была прямая функция контрразведки. Вот если бы эти ребята сами организовали устранение Власова — другое дело.

— Хорошо. В таком случае я хотела бы услышать ваше личное мнение об этом феномене и о дальнейшем отношении к нему британского правительства.

— Ваше величество, если бы я был премьер-министром или просто юристом-консультантом, я бы вынужден был, наверно, встать на формальную точку зрения и определить то, что произошло тогда в замке Макговерна как несчастный случай. Но я гражданин Великобритании и офицер, и если убивают моих соотечественников, мой долг — найти и наказать преступника. Я считаю, что МИ-5 должна сделать все возможное в этом направлении. Но, разумеется, для этого нужна санкция правительства. Я не знаю, какова будет реакция Власова, если он обнаружит, что мы проявляем к нему внимание.

Уоткинс молчал, губы его были плотно сжаты. Он не ожидал такого прямого ответа от контрразведчика. Пауза затягивалась, и он наконец сказал, усмехнувшись:

— Но ведь он как бы возложил проблему своей охраны на нас. Так что в случае обнаружения слежки мы можем сказать, что делаем это для его же безопасности.

— Однако, насколько я понимаю, МИ-5 не собирается ограничиваться только наблюдением? — сказала королева.

— Да, ваше величество, — подтвердил Олдбрайт, — мы хотим собрать информацию, которая бы подтверждала или отрицала вину Власова в убийстве британских граждан. Мы хотели бы выяснить его намерения, и нам нужна санкция на жесткое вмешательство в случае, если он будет угрожать жизни или достоинству людей.

— И если вы получите информацию о том, что он непосредственный виновник гибели Макговерна и Максвеллов, что тогда? — спросил Уоткинс.

— Тогда понадобится информация о степени его уязвимости, о способах противостояния.

— Другими словами, МИ-5 не исключает варианта ликвидации Власова? — резко спросил Уоткинс.

— Почему же мы должны ее исключать? — тихо спросил Олдбрайт. — Если этот человек повинен в гибели нескольких британских граждан и если он является угрозой для жизни других, то чем он отличается от обычного террориста? Тем, что убивает нестандартными методами?

— Не думаю, что правительство даст вам такие санкции, — сказал Уоткинс. — Я понимаю, что вы знали Макговерна, что он, так сказать, далеко не рядовой британец, что убита семья одного из ваших сотрудников. Простите меня, Олдбрайт, но я до сих пор не слышал от вас столь резких и откровенных высказываний по поводу устранения кого бы то ни было…

— Вы хотите упрекнуть меня в предвзятом отношении к Власову? — спокойно спросил Олдбрайт.

— Возможно.

Неизвестно, чем бы закончилась эта пауза, если бы королева не произнесла фразу, заставившую Уоткинса забыть о сдержанности.

— Я хотела бы предложить господину Власову перевести этого эфэла на меня, — как-то задумчиво сказала она.

— Вы хотите сказать, ваше величество, что я забочусь прежде всего о сохранности собственной шкуры? — спросил Уоткинс. Тон его был спокойным, но лицо побагровело.

— Нет-нет, что вы, — поспешно сказала королева, кладя руку на рукав Уоткинса, — я не это имела в виду, я просто думала, что таким образом можно было бы удостовериться, что именно Власов распоряжается этими созданиями.

Неизвестно, что именно она имела в виду, была ли это оговорка или тончайшая женская хитрость, но спустя три или четыре минуты, во время которых ее величество задала еще несколько незначащих вопросов Уоткинсу, стараясь успокоить его ласковым тоном, премьер-министр спросил Олдбрайта: