Царь Голливуда - [35]

Он едва видел свою невесту. В конце концов, он и так знал, как она выглядит, и вообще нет смысла напоминать лишний раз себе и ей, что женитьба — прекраснейшее и значительнейшее событие в их жизни. Они вместе стояли под чипахом — шелковым покровом, укрепленном на четырех шестах; вокруг стояла ближайшая родня жениха и невесты, а раввин совершал богослужение, соблюдая все, что положено. Вилли все-таки искоса посмотрел на невесту. Она выглядела очень бледной и вдруг слегка покачнулась, так что жених с ужасом подумал, что она может упасть в обморок. Он воображал себе, какие непристойные шуточки будут результатом этой могущей произойти катастрофы. И он взглянул на Сару взглядом, полным любви и готовности поддержать ее. Она слабо улыбнулась в ответ, а он молил Бога, до сих пор бывшего к нему достаточно добрым, чтобы Он не покинул его, допустив позор и бесславие. Если Сара уже теперь почти в обмороке, как она выстоит на ногах всю эту долгую церемонию, включая приветственное и напутственное обращение раввина, которое может длиться полчаса, час или даже больше, как сочтет нужным рабби, поскольку и ему хочется произвести впечатление на почтенное общество. Вилли не особенно удивился, что Сара находится в обморочном состоянии, ведь на ней столько всего надето! Он никогда раньше не видел свадебного — или любого другого — платья, на которое пошло бы так много тканей, и все для того, чтобы окутать нечто маленькое и прекрасное, что таилось там, внутри. Свадебное платье Сары было не сшито, а выстроено, его строили, накладывая слой за слоем и сверху еще слои. Вилли мог только гадать, что там еще надето у нее под платьем, но, уже немного зная Сару, был уверен, что и под платьем масса всего этого; он подумал о том, как долго одевали ее, и о том, что раздевание может оказаться еще более сложным и трудоемким процессом. Именно эти мысли занимали его мозг, когда раввин в ходе церемонии обратился к Вилли на еврейском языке. Вилли ожидал этой реплики, после которой он должен был произнести по-еврейски, что он согласен взять Сару Эсбергер в жены, но в тот момент кроме размышлений о трудоемких процессах он еще тревожно сравнивал вместимость синагоги с вместимостью "Галереи развлечений" с целью выяснить, вместит ли его зал всех гостей. И вот, поглощенный этими заботами, он прослушал те слова раввина, которые должны были послужить ему сигналом для начала его собственной реплики, так что раввин вынужден был дважды повторять упреждающую фразу, и только тогда Вилли очнулся и произнес свои слова, как положено, ничего не перепутав. Он, правда, забыл смысл слов, которые произносил, но суть их прекрасно передал звучанием голоса, который и действительно был сильным и исполненным искренности. Его невеста, понимающая по-еврейски, произнесла свой монолог намного более нерешительно, с запинками, дрожащим голосом. Когда эта часть церемонии завершилась, раввин широко улыбнулся, все повернулись, и послышался шуршащий и скребущий звук от того, что множество людей садилось на пол, и в этот момент Вилли осознал, что он теперь женатый человек. Обращение раввина, как он и опасался, длилось весьма долго, и если гости могли выслушать его довольно спокойно, поскольку они сидели, то невеста с женихом слушали его стоя в нескольких футах от рабби. Вилли переминался с ноги на ногу, дело в том, что одна его нога затекла, и он ощущал нестерпимые покалывания, будто ногу набили иголками, вот он и пытался очень осторожно потоптаться на месте, чтобы рассеять онемение члена. Но это оказалось делом мудреным, ибо как ты постучишь ногой и потопчешься на виду у всего приглашенного общества? Раввин уже несколько раз строго взглядывал в его сторону. Вилли ответил ему слабой улыбкой, в то же время неистово стараясь пробудить спящий член и разогнать застоявшуюся в нем кровь хотя бы движением пальцев в ботинке. На добродушную физиономию рабби начала наползать хмурость, ему не нравилось, что Вилли ерзает и портит церемонию, а тот ничего не мог с собой поделать, приходя в отчаяние от того, что рабби все продолжает и продолжает, игнорируя или вовсе не понимая, что с женихом не все ладно. От тщетных усилий глаза Вилли переполнились слезами, но и это рабби воспринял, как эмоциональную реакцию на свою прекрасную речь, и решил продолжать в том же духе. Сара также находилась в некотором недоумении, поглядывая на мужа все более и более нежно, особенно когда увидела, что по щекам его катятся слезы; она, естественно, отнесла это на свой счет. Но церемония наконец завершилась, появилась легальная возможность потопать ногой! Вилли обнял свою мать, обнял отца, папашу Эсбергера он тоже обнял, обнял двух своих братьев и трех сестер и не забыл, конечно, обнять свою жену. На какой-то миг, держа ее в объятьях, вернее, держа в объятьях ее застывшие матерчатые формы, он подумал об удовольствиях первой брачной ночи, на которые имел теперь полное право, но быстро прогнал эти мысли прочь, поскольку предстояло еще слишком много хлопот и забот, связанных с празднеством. Выйдя из процесса объятий, пожимания рук, медленной раздачи поцелуев подставленным щекам и похлопываний по плечам людей, которые и его похлопывали по спине, он поторопился покинуть синагогу, сел вместе с молодой женой в ожидающий экипаж и, понукая возницу во весь дух скакать к Рейбурн-стрит, помчался туда. Ему необходимо было попасть в "Галерею развлечений" раньше всех гостей.