Царь Голливуда - [13]
После яркого уличного света здесь ему показалось очень темно; частицы пыли летали, как насекомые, в лучах света, пробивавшегося сюда между досок, которыми были заколочены окна. Сначала Алекс увидел только крошащуюся штукатурку; затем, когда глаза его освоились в темноте, он увидел в глубине помещения очертания фигур, движущихся в затененной части помещения. Несколько детей, подростков, не старше, чем он сам, во что-то здесь играли. Они катались по полу, смеясь, задыхаясь, борясь. Слышались выкрики: "Получай!", "Стой, стой, подожди!", и "Эй, вы меня совсем задавили!", и "Ну, смотри", и "Отпусти!". Алекс теперь мог хорошо разглядеть, что серьезной дракой не пахло, потому что целью игры не было нанесение повреждений, не было ни сильных ударов, ни других признаков драки, а только какая-то возня, с дерганьем за руки и за ноги, за волосы и за одежду, и всякие уловки, чтобы опрокинуть противника. Он видел теперь, что здесь было пять человек — три мальчика и две девочки, и они сражались друг с другом. Одну из девочек, поваленную на пол, пытались удержать двое мальчишек; один сидел у нее на груди и старался схватить ее вырывающиеся руки и прижать их к телу; другой мальчик никак не мог справиться с ее лягающимися ногами, которые он хотел удержать. В какой-то момент ей удалось вырваться и скинуть мальчика со своей груди. Ее подруга старалась помочь ей, руками и ногами отпихивая от нее мальчишек, но ей приходилось бороться и с третьим мальчиком, который, хоть и был меньше и слабее ее на вид, все же удерживал ее и оттаскивал от первой группы. Но Алекс все же видел, что девочки не предпринимают слишком уж сильных попыток отбить атаки нападающих и борьба перемежалась игривыми выкриками и смешками. Пока Алекс наблюдал, позиции участников борьбы опять изменились, первая девочка освободилась и даже умудрилась встать на ноги, но ее вскоре перехватили и вернули в прежнее положение. Теперь, по-видимому устав, она ослабила сопротивление и, всячески показывая, что она сердита, все же не делала больше активных попыток остановить сидящего на ее груди, и он ощупывал ее поверх платья. Не оказывала она большого сопротивления и второму мальчику, тому, что удерживал ее за ноги, а теперь начал задирать юбку. Другая девочка, раньше пытавшаяся выручить подругу, теперь, кажется, тоже устала и просто стояла, глядя и ничего не предпринимая, а в это время тот, с которым она сражалась, шарил у нее под платьем, стоя сзади нее. Алексу показалось, что все эти действия имеют весьма волнующий и странный смысл; лицо его покраснело, и сердце забилось сильнее, потому что он знал, из всех вещей, запретных для него, происходящее здесь было запретным и тайным. У девочки на полу юбка была задрана до пупа, и мальчик стаскивал с нее трусики, затем раздвинул ее колени; тот, что сидел у нее на груди, смотрел на это через плечо и ритмично двигался, будто скачет на лошади. Вторая пара тоже оказалась на полу, катаясь и борясь в наиболее темном углу комнаты, так что Алекс почти потерял их из виду. Это была самая ужасающая игра, какую Алекс когда-либо видел: он дрожал от возбуждения и страха, губы его пересохли, и он знал, что ему страшно хочется быть участником этой игры. В помещении стало тихо; крики, восклицания и смешки внезапно полностью прекратились; и теперь все, что можно было слышать, было звуком отрывистого, поверхностного дыхания, будто все они задыхались от быстрого бега, и еще — шорох одежды. Потом послышались резкие всхлипывающие придыхания первой девочки; в этой тишине каждый звук казался преувеличенно громким; из дальнего угла комнаты донесся скребущий звук, носки ботинок скребли по деревянному настилу пола; мерно, повторяя скребущий звук подошв, слышался другой звук, казавшийся нечеловеческим, и этот звук был известен Алексу. А первая девочка была теперь просто частью какого-то существа, бьющего руками и ногами. Это была странная, нелюдская свалка, монстр из человеческих рук и ног. Алекс чувствовал отвращение и, в глубине, стыд, вошедший в него через зрение и со звуками, сопровождавшими все это. Девочка дышала коротко и задышливо, потом она издала странные, булькающие всхлипы, следовавшие один за другим, растянутым "а-х-х…", призвуком, бывшим частью дыхания, и этот призвук все нарастал и нарастал, и казалось, что это тоже не мог быть звук, изданный человеческим горлом. В другой части комнаты слышалось хриплое бормотание: "Выродок! Выродок! Уходи, я сказала, уходи! О Боже! Только не ты. Пошел прочь, выродок, пошел, пошел прочь. О Господи! Ты, грязный ублюдок, все платье мне испортил…" Неожиданно в комнате стало тихо и спокойно, слышались звуки прерывистого дыхания. Ни одного движения. Неуверенно, с широко открытыми глазами, с бьющимся сердцем, почти в шоковом состоянии Алекс встал на колени и пополз к тому месту, где в нелепой позе лежала первая девочка, безразличная, в измятой задранной одежде, с частично обнаженным телом. Мальчики сидели возле нее на полу. Алекс дотянулся до нее и коснулся; он для пробы коснулся ее ступни, она и не пошевельнулась, его рука неуверенно двинулась вдоль ее ноги. Увидев незнакомое лицо и то, что незнакомец делает, она сердито сверкнула глазами, и ее губы свернулись с детским выражением отвращения. Она злобно лягнула его ногой, и Алекс, ужасаясь тому, что он натворил, отступил.
Рон Морис был для меня целым миром, который он из раза в раз переворачивал с ног на голову. Он никогда не давал мне надежды, ничего не обещал и не позволял думать о том, что между нами может быть что-то большее. Но разве сердцу нужно позволение? Разве оно нуждается в обещаниях? Достаточно взгляда. Слова. Жеста. Тогда оно воспаряет и несётся навстречу любимому с утроенной скоростью. Содержит нецензурную брань.
Хотите знать, кто самый раздражающий мужчина на свете? Николас Донован. Самодовольный подонок, который считает, что все в этом мире крутится вокруг него. И даже я. Что ж, придется преподать урок этому болвану, чтобы он понимал, что не только мужчины умеют грязно вести бизнес. Не влюбиться бы по дороге… Содержит нецензурную брань.
Что делать, когда твоя родственная душа женат на твоей лучшей подруге? Если ты Кейт Эванс, то ты сохранишь дружбу со своей подругой Рейчел, привяжешься к ее детям и похоронишь свои чувства к ее мужу. Тот факт, что Шейн — военный, и часто находится вдалеке? — помогает, но когда случается трагедия, все меняется. После того как Рейчел, беременная в четвертый раз, погибает в автомобильной аварии, а ребенок чудом выживает, Кейт меняет всю свою жизнь, чтобы разделить родительские обязанности. Затем на первой годовщине смерти Рейчел, Кейт и Шейн находят утешение друг в друге на одну ночь, о которой оба сожалеют. Шейн зол на протяжении года, а сейчас к этому добавляется и чувство вины за то, что он переспал с лучшей подругой своей жены и ему понравилось это… ему понравилась она.
Всем, кого это касается,Было легко назвать нас запретными и тяжелее — родственными душами. Тем не менее, я верила, что мы были и тем и другим. Запретные родственные души.Когда я приехала в Эджвуд, Висконсин, я не планировала найти его. Я не планировала появиться в баре «У Джо» и почувствовать, что музыка Дэниела взбудоражит мои эмоции. Я понятия не имела, что его голос заставит мою боль забыть свою собственную печаль. Я понятия не имела, что мое счастье запомнит свое собственное блаженство.Когда я начала последний год в своей новой школе, я не была готова звать его мистер Дэниелс, но иногда в жизни правильные события приходятся на совершенно неправильное время.Наша история любви не только о физической связи.Она о семье.
Миранда выросла среди полок книжного магазина своего эксцентричного дяди Билли, решая загадки, которые он для нее придумывал. Но когда девочке исполнилось двенадцать, дядя поссорился с ее мамой и навсегда исчез из их жизни. В следующий раз она слышит о нем уже шестнадцать лет спустя: Билли умер и оставил ей «Книги Просперо», находящиеся на грани банкротства. После того как Миранда возвращается в Лос-Анджелес и входит в магазинчик уже как его владелица, она начинает находить подсказки: между страниц романов, в запертых ящиках квартиры дяди и даже в самом названии магазина.
История девушки с большим и тяжелым грузом за плечами. Ни в коем случае не из робкого десятка. Переезжает во Францию. Новая школа давалась нелегко. Но все же, она ищет свое счастье, но ее тянет на дно прошлое, которое она не может забыть. У ее маленького и когда-то открытого сердечка еще не зажили раны от предательств и издевок… Она старается выживать и возможно побеждает в этой неопределенной войне.