Царь Федор Иванович - [83]
Теперь хотелось бы прокомментировать одно обстоятельство из сферы чистой медицины. Насколько вероятно, что у мальчика, страдающего эпилепсией, во время игры в «тычку» начнется приступ и он убьет себя ударом ножа? Дабы не подменять собой медэксперта, автор этих строк решил обратиться с подобным вопросом к дипломированному врачу Дмитрию Федотову, долгое время практиковавшему (в том числе и в составе бригады «скорой помощи»), а ныне ставшему известным писателем.
По его словам, эпилептик, потеряв контроль над телом, может кольнуть себя ножом. Но вот заколоться ударом в горло — крайне сомнительно. Для этого больному человеку надо удержать в руке нож, претерпеть одновременное судорожное сокращение нескольких групп мышц, притом в момент, когда нож направлен именно в горло, а не куда-нибудь еще, и удар должен непременно прийтись на жизненно важный орган. Дмитрий Федотов резюмировал: «Очень маленькая вероятность».
А если учесть, что для игры в «тычку» нож держат за лезвие, то во время эпилептического припадка мальчик, скорее, изранил бы себе руку, чем горло.
Получается труднопредставимая ситуация. Скорее, кто-то, воспользовавшись приступом у несчастного царевича, мог направить его руку, нежели он сам сильным и очень неудобным движением нанес колющий удар себе в горло.
Итак, царевич самим фактом своего существования создавал колоссальную проблему для Годуновых. Его не убили в младенчестве. Все же поднять руку на младенца, к тому же царской крови, — великий грех. Не всякий решится запятнать им душу Да и надеялись, надо полагать, на одно простое соображение: может, приберет его Господь, как прибрал Он другого отпрыска Ивана Грозного — старшего сына от Анастасии Захарьиной-Юрьевой, тоже Дмитрия. Тот утонул во младенчестве, так и этот заболеет или будет сражен иной какой-нибудь напастью…[109] В общем, сам.
Но вот не получилось.
Пришлось убирать.
Слишком уж вовремя приспела «случайная» смерть царевича Дмитрия Ивановича. Р.Г. Скрынников высказал точку зрения, хотя и экстравагантную, но все же покорившую умы некоторых историков: «Смерть Дмитрия была выгодна не столько Годунову, сколько его противникам. Они обвинили правителя в преднамеренном убийстве младшего сына Грозного… Восстание могло обернуться для Годуновых катастрофой»>{183}. Кое-кто прочитал этот тезис Руслана Григорьевича как обвинение неким силам антигодуновской оппозиции в убийстве царевича.
Но… кому из реальных политических деятелей в 1591 году могла принести выгоду насильственная смерть Дмитрия?
Нагим? О нет. Они лишались своего единственного сокровища, единственной надежды впоследствии приблизиться к престолу.
Шуйским? Странно же они отыграли эту партию, если глава следственной комиссии, князь Василий Иванович Шуйский, поддержал версию, выгодную Годуновым.
Романовы-Юрьевы? Но они находились в союзе с Годуновыми[110].
Князь Ф.И. Мстиславский? С его стороны нет никаких действий против Годуновых. Напротив, Годуновы надеются на него как на знатнейшего человека страны, способного возглавить армию перед лицом смертельно опасного врага. Летом 1591 года к Москве придет Казы-Гирей и Мстиславского назначат главнокомандующим. Кабы он интриговал против Бориса Федоровича, ожидала бы его ссылка, если не что-нибудь похуже ссылки, а вовсе не командование вооруженными силами державы.
Таким образом, замечание Скрынникова не удается связать с какой-либо действительной политической силой.
Остается повторить сказанное выше.
Анализ источников по «делу царевича Дмитрия», проводившийся несколькими поколениями российских историков, исследование каждой строчки, каждого нюанса в показаниях очевидцев, каждого свидетельства современников показывают следующее: наиболее правдоподобна гипотеза, согласно которой Дмитрий Иванович подвергся умышленному убийству и нити от этого убийства тянутся в лагерь Годуновых.
Не сходится лишь одно: такая неосязаемая, почти невидимая вещь, как политический почерк, манера «вести дела». Борис Федорович Годунов — тонкий знаток интриги. Он не был сторонником массовых публичных казней в стиле Ивана Грозного. Он вообще не любил расправляться с врагами прилюдно, у всех на виду. В его стиле было: убрать врага с глаз долой, аккуратно подвести его под опалу, отправить его в ссылку, а уж там тихо прикончить руками пристава или иного верного человека. Так он поступил с Мстиславским-старшим, с Шуйскими, с митрополитом Дионисием, притом последнего не стал уничтожать, довольствуясь лишением сана. В Риге жила с дочерью вдова ливонского короля Магнуса Мария — дочь удельного князя Владимира Андреевича Старицкого и правнучка великого князя Московского Ивана III Великого. В случае смерти Федора Ивановича она оказалась бы претендентом первой величины — на уровне того же царевича Дмитрия, ибо появилась на свет от законного брака. В 1585 году, исполняя поручение Б.Ф. Годунова, Джером Горсей выманил Марию Ливонскую из Риги посулами богатой жизни — там ее содержали без особой роскоши>{184}. Но и в России королеву ожидала не лучшая судьба. Ее постригли вместе с дочерью в монахини. А инокине уже не взойти на престол ни при каких обстоятельствах… Она жила безбедно (хотя и желала большего), среди прочих инокинь подмосковного Пососенского монастыря — близ Троице-Сергиевой обители
В Московской Зоне появилось неизвестное существо – сверхбыстрое, сверхсильное и смертельно опасное. То ли человек, то ли мутант – информация отсутствует. Известно только, что оно легко убивает опытных сталкеров, а само практически неуязвимо. И именно с этим монстром придется столкнуться проводнику научных групп военсталкеру Тиму и его друзьям – всего лишь слабым людям…
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Многим хотелось бы переделать историю своей страны. Может быть, тогда и настоящее было бы более уютным, более благоустроенным. Но лишь нескольким энтузиастам выпадает шанс попробовать трудный хлеб хроноинвэйдоров – диверсантов, забрасываемых в иные эпохи. Один из них попадает в самое пекло гражданской войны и пытается переломить ее ход, обеспечив победу Белому делу. Однако, став бойцом корниловской пехоты, отведав ужаса и правды того времени, он все чаще задумывается: не правильнее ли вернуться и переделать настоящее?
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.
Молодой сталкер Тим впервые в Зоне. И не удивительно, что его стремятся использовать как отмычку циничные проходимцы. Но удача новичка и помощь таинственного сталкера-ветерана помогают Тиму выйти невредимым из смертельной передряги. Итак, Тим жив, но вокруг него — наводненная опасными мутантами Зона, Зона-людоед, Зона-поганка… Сможет ли Тим выжить? Сумеет ли выполнить важную миссию в составе группы эскорта?
Едва ли найдется в русской средневековой истории фигура более отталкивающая и, казалось бы, менее подходящая для книжной серии «Жизнь замечательных людей», нежели Малюта Скуратов, в документах именуемый Григорием Лукьяновичем Скуратовым-Бельским. Самый известный из опричников Ивана Грозного, он и прославился-то исключительно своим палачеством, да еще верностью своему государю, по единому слову которого готов был растерзать любого, на кого тот укажет. Изувер, душегуб, мучитель — ни один из этих эпитетов не кажется чрезмерным, когда речь идет о нем.
Записки рыбинского доктора К. А. Ливанова, в чем-то напоминающие по стилю и содержанию «Окаянные дни» Бунина и «Несвоевременные мысли» Горького, являются уникальным документом эпохи – точным и нелицеприятным описанием течения повседневной жизни провинциального города в центре России в послереволюционные годы. Книга, выходящая в год столетия потрясений 1917 года, звучит как своеобразное предостережение: претворение в жизнь революционных лозунгов оборачивается катастрофическим разрушением судеб огромного количества людей, стремительной деградацией культурных, социальных и семейных ценностей, вырождением традиционных форм жизни, тотальным насилием и всеобщей разрухой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Автор книги «Последний Петербург. Воспоминания камергера» в предреволюционные годы принял непосредственное участие в проведении реформаторской политики С. Ю. Витте, а затем П. А. Столыпина. Иван Тхоржевский сопровождал Столыпина в его поездке по Сибири. После революции вынужден был эмигрировать. Многие годы печатался в русских газетах Парижа как публицист и как поэт-переводчик. Воспоминания Ивана Тхоржевского остались незавершенными. Они впервые собраны в отдельную книгу. В них чувствуется жгучий интерес к разрешению самых насущных российских проблем. В приложении даются, в частности, избранные переводы четверостиший Омара Хайяма, впервые с исправлениями, внесенными Иваном Тхоржевский в печатный текст парижского издания книги четверостиший. Для самого широкого круга читателей.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Эта книга рассказывает о героических днях гражданской войны, о мужественных бойцах, освобождавших Прикамье, о лихом и доблестном командире Филиппе Акулове. Слава об Акулове гремела по всему Уралу, о нем слагались песни, из уст в уста передавались рассказы о его необыкновенной, прямо-таки орлиной смелости и отваге. Ф. Е. Акулов родился в крестьянской семье на Урале. Во время службы в царской армии за храбрость был произведен в поручики, полный георгиевский кавалер. В годы гражданской войны Акулов — один из организаторов и первых командиров легендарного полка Красных орлов, комбриг славной 29-й дивизии и 3-й армии, командир кавалерийских полков и бригад на Восточном, Южном и Юго-Западном фронтах Республики. В своей работе автор книги И.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.