Царь Алексей Тишайший - [231]
Представление о классических подходах советской историографии ко времени царствования Алексея Михайловича дает подготовленный Институтом истории Академии наук СССР том «Очерки истории СССР. XVII век» (1955). В них на ближайшие 30 лет была сформулирована общая концепция истории России XVII века. Впрочем, во главе редакционной коллегии тома стоял замечательный знаток эпохи и автор фундаментального исследования «Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века» (1948) Алексей Андреевич Новосельский (вместе со специалистом по социально-экономической истории Николаем Владимировичем Устюговым). Первая часть «Очерков» была неизбежно посвящена главным «методологическим» проблемам изучения истории XVII века: «началу складывания всероссийского рынка», «переходу к абсолютизму», а во второй освещались «история народов СССР в XVII веке» и «воссоединение Украины с Россией». И хотя повсюду в центре внимания авторов тома «Очерков» было «обострение классовой борьбы», ряд глав — «Государственный строй», «Внешняя политика», «Русская культура» — давали полезный обзор сведений о политическом строе, думе, ратном деле и войнах Московского государства в эпоху царя Алексея Михайловича (в «Очерках», после долгого перерыва, был даже помещен небольшой царский портрет)[38].
Отсчет новейшей историографии эпохи Алексея Михайловича приходится на начало 1990-х годов[39]. Искусственно сдерживавшийся ранее интерес к личностям исторических деятелей, наоборот, стал побудительным мотивом многих публикаций. Сначала это было обращение к «хорошо забытому старому», когда очерк о царе Алексее Михайловиче заново опубликовали в сборнике работ Александра Евгеньевича Преснякова «Российские самодержцы» (1990). По словам издателей, «старую литературу интересно читать, ибо создатели ее могли не только исследовать прошлое, но и образно воссоздавать его»[40]. Один из «главных» исторических журналов «Вопросы истории» опубликовал в 1992 году подробную статью историка Юрия Алексеевича Сорокина о царе Алексее Михайловиче, возвращавшую прерванную после 1913 года традицию биографических очерков о монархах из династии Романовых. В статье подводился неутешительный итог: «Советская историография, накопившая колоссальное количество публикаций о личности Петра, фактически обошла вниманием личность Алексея Михайловича, не дав ни одной специальной работы, повторяя уже сложившиеся оценки, в лучшем случае критикуя излишнюю идеализацию второго Романова». В очерке Ю. А. Сорокина содержались выдержанные оценки его правления, присутствовали забытые в историографии истории XVII века психологические характеристики. По мнению историка, царь Алексей Михайлович был «склонен к компромиссу», что и стало «основой» его «политической системы». Подчеркнул Ю. А. Сорокин и поиск царем Алексеем Михайловичем и его правительством «новых путей дальнейшего развития страны на национальной основе, без насильственной ломки существующих государственных и общественных структур»[41].
Отражением повышенного интереса к «российским самодержцам» в отечественном книгоиздании стал коллективный сборник «Первые Романовы» (1996), куда вошла работа о царе Алексее Михайловиче, написанная историком Александром Александровичем Преображенским. Очерк выдержан в канонах научно-популярного повествования (без сносок) и содержит разделы «Начало», «Война», ««Государство правит по своей воли…», «Царь и патриарх», «Последние годы — не последние заботы». А. А. Преображенский пытался раскрыть объективную картину царствования Алексея Михайловича, дать характеристику основным событиям эпохи, но родовые черты советской историографии по-прежнему заметны в используемой им терминологии — «церковники», «крепостники». В то же время историк отказывался от другого «классового» термина — «крестьянская война» и говорил о «социальной направленности» «восстания» Разина. А. А. Преображенский по-своему воспринимал царствование Алексея Михайловича и решался спорить с известной характеристикой Ключевского, считая, что образ «упиравшегося одной ногой» в «родную православную старину» и так не сделавшего шаг «за ее черту» царя не совсем точен. Приверженность царя православию очевидна, но, как писал Преображенский, «царь сделал свой выбор»; в статье перечислялись новые явления в армии, дипломатии, управлении страной, ставшие «предвестием эпохи Петра Великого»
