Царь Алексей Тишайший - [227]

.

Книга Медовикова отражала повышенный интерес к изучению допетровской Руси, когда всего за несколько лет на рубеже 1850—1860-х годов произошел настоящий прорыв в освещении истории царствования Алексея Михайловича. Сначала Петром Ивановичем Бартеневым были собраны по разным публикациям и изданы в отдельном томе «Письма царя Алексея Михайловича» (1856). Кроме царской переписки, туда вошел также приписываемый авторству царя Алексея Михайловича «Урядник сокольничья пути». Известен этот памятник был еще со времен первой публикации в «Древней российской вивлиофике» Николая Ивановича Новикова в конце XVIII века. В новом издании содержались подробные комментарии публикатора о языке памятника, а также замечания известного знатока русской охоты писателя Сергея Тимофеевича Аксакова. Историки сразу же оценили значение этих материалов и сформулировали новые подходы к изучению царствования Алексея Михайловича, окончательно «вышедшего из тени» своего сына: «Петр был только довершителем начинаний своих предшественников»[15].

К комментированию «Урядника» подключился и настоящий знаток «домашнего быта» царя Иван Егорович Забелин, написавший развернутую рецензию на бартеневскую публикацию «Писем царя Алексея Михайловича» в журнале «Отечественные записки» (1857)[16]. «Память предков у нас быстро унесена была потоком Петровских преобразований, — писал Забелин. — Скинув старинные кафтаны, мы в их карманах оставили, забывши, и все бумаги дедов, все памятники их прежней деятельности, их прежнего значения, их домашних и общественных отношений. Не прошло и полстолетия, как собственная же наша старина так удалилась от нас во мрак времен, что мы потеряли всякий интерес к ее делам и почитали ее более за старину ассирийской или вавилонской монархии, чем за родное время, от которого в сущности мы вовсе не были так далеки. Но так крут был поворот». Рецензия Забелина примечательна резким разрывом с «любительским» подходом к старине и временам царя Алексея Михайловича; им сформулирована очевидная мысль: любовь к родной истории не подменяет требований профессионализма, а новое время требовало еще и «сличил» (Забелин использует слово из «Урядника») подлинников документов с публикуемыми текстами царских писем. «Эпоха праздных слов и разглагольствований прошла», — говорил Забелин, а «впереди всего», по его мнению, должны быть «дело, факты, всем открытые, всем доступные». В завершении его работы приводится не слишком изящное, но хорошо понятное противопоставление: «верблюд — извините — в деле цивилизации полезнее райской птицы»[17].

«Риторический» период историографии царствования Алексея Михайловича окончательно завершился с публикацией томов «Истории России с древнейших времен» Сергея Михайловича Соловьева, посвященных началу династии Романовых[18]. Десятый том истории Соловьева, впервые опубликованный в 1860 году, был и остается одной из самых глубоких и подробных работ, посвященных событиям 1645–1657 годов. Он основан на изучении архивных материалов Тайного, Посольского, Малороссийского приказов, фонда «Приказных дел старых лет», многих изданий актов и книг, в том числе на польском, латинском и немецком языках. Изложение истории царствования Алексея Михайловича открывалось главой о состоянии «Западной России», и дальше шло описание главных событий первых лет правления «молодого царя». Рядом с царем такими же героями повествования у Соловьева становились царский воспитатель боярин Борис Иванович Морозов и гетман Богдан Хмельницкий.

Сергей Михайлович Соловьев задал тон повествования общим отзывом о характере царя Алексея Михайловича: «…добротою, мягкостию, способностию сильно привязываться к близким людям был похож на отца своего, но отличался большею живостью ума и характера и получил воспитание более сообразное своему положению»[19]. Но полностью время царя Алексея Михайловича было раскрыто историком по мере освещения периода истории 1650—1670-х годов в последующих, одиннадцатом и двенадцатом томах, изданных в 1861 и 1862 годах. Уже завершая изложение многочисленных событий царствования Алексея Михайловича, большинство из которых впервые получило подробное освещение на основе архивных документов на страницах «Истории», Соловьев снова обращается к теме «характера» царя. Заметно, что со временем отношение к фигуре царя у Сергея Михайловича стало сложнее, чем первоначальный отзыв о его несамостоятельности. Историк видел «прекрасную природу царя Алексея» и уверенно называл его тридцатилетнее царствование «знаменитым»: «Издание Уложения, присоединение Малороссии, подвиги русских людей в Северной Азии, расширение дипломатических сношений от Западного океана до Восточного, от Мадрида до Пекина, Никоново дело, раскол, Разинское и Соловецкое возмущения — вот крупные явления, которые должны оправдать употребленное нами выражение знаменитое (курсив С. М. Соловьева. — В. К.) царствование»[20].

Публикация извлеченных из Государственного архива документов Тайного приказа в «Записках» Отделения русской и славянской археологии Русского Археологического общества (1861), осуществленная молодым магистром (а впоследствии академиком) Владимиром Ивановичем Ламанским, также стала важнейшей вехой в постижении эпохи царя Алексея Михайловича. Впервые в этом издании были напечатаны подробные описи, дававшие представление о деятельности личной царской канцелярии, материалы дела патриарха Никона и, конечно, личные письма самого царя. Кроме уже известных, ранее появлявшихся в печати, здесь публиковались грамоты царя боярам и придворным князю Алексею Никитичу Трубецкому, князю Якову Куденетовичу Черкасскому, Василию Борисовичу Шереметеву, князю Юрию Алексеевичу Долгорукому, Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину и Артамону Сергеевичу Матвееву. Предваряя их публикацию, Ламанский говорил: «О великой важности большей части помещенных здесь писем и грамот царя Алексея Михайловича нет нужды распространяться. Припомним только, что его царствование было одною из замечательнейших эпох Русской истории, а в этих письмах (по крайности некоторых) раскрываются задушевнейшие убеждения царя, его основные воззрения на свои права и обязанности, его отношения к приближенным, его сокровенные мнения о некоторых из них». Совпадал публикатор документов Тайного приказа с «Историей России» Сергея Михайловича Соловьева и в отзыве о «светлом образе приветливого, доброго, даровитого царя», считая Алексея Михайловича «одним из благороднейших представителей нашей народности, одним из лучших людей-монархов в Европейской истории вообще»