Бывшие люди. Последние дни русской аристократии - [25]

Граф Сергей провел большую часть 27 октября, наблюдая за развешиванием картин, привезенных в Москву из Фонтанного дома. Созерцание огромных полотен, представлявших сцены русской истории, в дни кризиса было мучительным, и он рано пошел спать. Около четырех утра 28 октября граф был разбужен канонадой тяжелых орудий, доносившейся из Кремля, в нескольких кварталах от шереметевского Наугольного дома на Воздвиженке. Он выглянул в окно и в слабом свете фонарей увидел молодых юнкеров, охранявших казенное здание. Когда все успокоилось, граф опять отправился спать, но во время завтрака стрельба возобновилась и усилилась. Никто не понимал, что происходит. Газеты не выходили, ходили слухи, что генералы М. В. Алексеев и А. А. Брусилов прибыли в Москву для создания нового правительства.

Большевистское восстание в Москве проходило не так гладко, как в Петрограде. 26 октября войска московского военно-революционного комитета числом около пятидесяти тысяч человек захватили Кремль. Им противостоял Комитет общественной безопасности, созданный по инициативе городского головы эсера Руднева, состоявший из юнкеров, немногочисленных офицеров и добровольцев. Утром 28 октября войска комитета овладели Кремлем, при этом были убиты несколько сот солдат, по большей части большевиков. В следующие два дня уличные перестрелки между большевиками и юнкерами стали столь интенсивными, что Шереметевы не могли выйти из дома. Мужчины и оставшиеся слуги организовали ночную стражу. Утром 29 октября из проезжавшей мимо машины на перекрестке перед домом кто-то бросил гранату. В тот же день семье удалось достать выпуск газеты «Труд», из которой они узнали, что в Москве введено военное положение. Поздно вечером 30-го погас свет. Шереметевы передвигались по темному дому со свечами. Опасаясь забастовки городских коммунальных служб, они наполняли водой ванны и самовары. Затем замолчал телефон. В последний день октября семейная контора Шереметевых, огромный бюрократический аппарат, который столетиями управлял их огромными имениями и собственностью, навсегда прекратила свою работу. По ночам небо над Наугольным домом озарялось отсветами пожаров, бушевавших по всему городу.

Комитет контролировал центр Москвы, большевики закрепились на рабочих окраинах, откуда медленно продвигались к Кремлю. 2 ноября прошел слух, что большевики берут верх и Воздвиженка блокирована. Домашних охватила паника, семья чувствовала себя в осажденной крепости, из еды оставалась только картошка. Ружейная стрельба и разрывы снарядов становились все чаще и были слышны все ближе. Ради безопасности они закрыли окна и перешли во внутренние комнаты, выходившие окнами во двор. 3 ноября все было кончено. Накануне вечером красные проложили себе дорогу в Кремль, Комитет общественной безопасности подписал акт о капитуляции и сложил оружие.

Как только стрельба прекратилась, Павел Шереметев отправился в Кремль, получивший значительные повреждения. Следующие несколько недель он проводил там целые дни, собирая кости из разграбленных гробниц великих князей московских.

В октябре крестьяне села Петровского предупредили Александра Голицына, что ему лучше уехать, поскольку в деревне поговаривают о необходимости его арестовать. Опасаясь, что старинный дом будет разграблен, он упаковал наиболее ценные вещи (картины Пальма Веккио, Каналетто и Виже-Лебрен) и отослал родителям в Москву. Семья уехала из Покровского 26 октября, в день большевистского переворота, и прибыла в Москву в разгар тяжелых боев. Лежавшие на улицах трупы пугали детей. К тому времени революция уже отняла у семьи первую жизнь. Четырехлетняя Татьяна, дочь Владимира и Эли Трубецких, заболела скарлатиной. Ее лечил дядя Александр Голицын, но, когда началась стрельба, он несколько дней не мог добраться до дома Трубецких, а когда наконец приехал, Татьяна была мертва.

Большая семья Голицыных собралась в доме «мэра» и Софьи в Георгиевском переулке. Туда переехали Михаил с семьей и семьи его сестер Эли Трубецкой и Татьяны Лопухиной. (Лопухины вынуждены были бежать из своей усадьбы Хилково, сожженной дотла.) Мужчины по очереди дежурили по ночам, но это не помешало ворам украсть столовое серебро. Внуки «мэра» Сергей и Маша однажды утром отправились с гувернанткой покупать шоколад в любимую кондитерскую «Виктория» и обнаружили на ее месте дымящиеся развалины.

Одни домочадцы винили в революции международный сионизм, другие считали ее происками дьявола, третьи утверждали, что это кара господня. Софья не столько беспокоилась о причинах, сколько о том, кто понесет ответственность, когда все рано или поздно кончится. Муж ее отказывался слушать толки о «добром старом времени», считая его причиной нынешних бедствий. Повар Михаил по-прежнему всякий раз после обеда выходил с тетрадкой, чтобы записать распоряжения Софьи на следующий день, но теперь он все чаще говорил ей: «Этого больше нельзя купить, мадам». К декабрю кончились дрова. Внук «мэра» Сергей вспоминал, как, когда он просыпался, няня стояла перед ним, держа в руках шубу и валенки.

Новость о большевистском перевороте в Петрограде достигла их через несколько дней, а значительной части жителей Москвы – через несколько недель. У большинства известие не вызвало ни удивления, ни возмущения. После падения Романовых жизнь в стране так резко ухудшилась, что большинство жителей были заняты насущными проблемами и мало интересовались тем, что происходило в далекой столице.