Бывшие любовницы - [8]

Она помнила все так, словно это произошло только вчера. Жизнь в Брауне была гораздо более свободной и бурной, чем в большинстве других университетов. Выходные начинались даже не в четверг, а в среду. Финн арендовал заброшенный пакгауз в Провиденсе и превратил его во временную дискотеку с настоящим ди-джеем и полноценным баром. Он пригласил туда человек четыреста, не меньше. Лара приболела, Габриэль должна была заменять кого-то на радио, так что Дин Пол и Бейб отправились на вечеринку вдвоем. И праздник удался. Он длился почти до четырех утра. Слишком измотанные, чтобы возвращаться в город, они завалились в отель «Балтимор»… и задержались там на два дня.

К моменту их возвращения новость уже потрясла университет. Расстановка сил изменилась, и, как ни странно, Бейб оказалась в положении изгоя. Троица Бейб — Лара — Габриэль прекратила свое существование; она вновь осталась одна. Даже совершенно незнакомые девицы шипели ей вслед.

Интересно, почему? Потому, что она предала подругу, или потому, что ей достался парень, о котором они сами мечтали?

В силу всех этих разрушительных причин роман Бейб с Дином Полом не продлился долго. Это оказалось скорее вспышкой страсти, которая напоминала полет метеорита по темному ночному небу и заняла приблизительно столько же времени. Он устремился дальше по жизни, а ей хотелось большего — типичная арифметика Дина Пола в том, что касалось отношений с женщинами. Следующей была Габриэль. А затем и еще несколько девиц получили свой шанс.

Окончание Брауна стало своего рода освобождением. Бейб с нетерпением ждала начала новой жизни. Она переехала в Нью-Йорк с намерением зарабатывать на жизнь художественной фотографией. На поверку это оказалось чертовски сложно. Одна галерея за другой пренебрежительно отказали ей. Она с досадой и отвращением наблюдала, как выскочки с гораздо менее интересными работами и с худшими техническими навыками одерживали верх в этой игре. Они исполняли соло, продавая свои снимки за кучу долларов, привлекая внимание художественных критиков. Она же тем временем никуда не продвигалась. Должность ассистента легендарного фотографа позволяла лишь сводить концы с концами. А сама знаменитость — лесбиянка-кокаинистка — страдала маниакальной депрессией. В течение шести месяцев Бейб исполняла роль жертвы перепадов ее настроения и одалживала кока-колу у ее директора.

Внештатная работа для «Нью-Йорк таймс» несколько изменила жизнь к лучшему — но не принципиально. Бейб попробовала себя в репортажной съемке с места событий. Множество локтей, отпихивающих друг друга в попытках сделать удачный снимок, — ее привязанности определенно лежали вне этой области. Беготня за спортивными новостями — тоже не то. Снимки из зоны военного конфликта? Ей это не по силам. И тут Бейб подвернулась возможность стать фотографом светской хроники. Однажды ей позвонил приятель, который должен был снимать одновременно на двух вечеринках, и попросил выручить. Два часа спустя она уже увековечивала сцены с рождественского праздника известной финансовой компании «Браструп». Там же присутствовала редактор «212». Нализавшись рождественского пунша, она предлагала Бейб все, что угодно — от постоянной работы в журнале до секса втроем с ее финансовым консультантом. К окончанию вечеринки они обменялись визитками, а к концу года у Бейб была новая работа: она стала официальным светским хроникером «212».

Судьба порой выделывает странные коленца. Но черт побери, она получила все возможные пинки. Ее бывшие сокурсники работали юристами и имели мега-бабки и возможность лечиться у лучших специалистов. А она, Бейб, наконец-то получила приличную зарплату и медицинскую страховку. Ее телефон обычно начинал звонить в полдень, и она приступала к обсуждению деталей предстоящего вечернего мероприятия. За один вечер она порой могла посетить до четырех различных тусовок.

Где-то между первой и миллионной вспышкой ее охватили возмущение и досада. На свете так много богатства. Вид каждого жлоба напоминал Бейб о том, чего она не имеет и, судя по темпам, с которыми ей удается продвигаться, никогда иметь не будет. Но затем ситуация начала меняться. Возможности появились сами собой. Все-таки существует множество изданий о жизни знаменитостей. И для того, чтобы оставаться конкурентоспособными, они нуждаются в снимках папарацци.

Мир управлялся скоростью движения затвора. Риз Уизерспун, блистающая на красном ковре в наряде от Эмануэля Унгаро, — это здорово. Но Риз, выходящая из туалета в супермаркете с клочком бумаги, прилипшим к подошве кроссовок, — это гораздо лучше.

Бейб понимала, в чем заключается ее новая работа, но едва ли до конца отдавала себе отчет в ее выгодности — пока один из ее коллег не заработал одним махом десять тысяч за снимок Дженнифер Лопес, выходящей из своего «роллс-ройса». Вот тогда это направление деятельности всерьез заинтересовало Бейб.

Она хотела многого: красивую одежду, роскошную квартиру с садом на крыше, отпуск в экзотических странах. Может быть, даже загородный дом. И понимала, что полная самоотдача в работе да, пожалуй, чуть-чуть удачи могут дать ей все это и даже больше. Важно было только не кусать руку, которая тебя кормит. Если «212» вдруг узнает, что она халтурит в качестве папарацци, для нее все будет кончено. Совсем. Она попадет в черный список всех достойных изданий. Бейб с ужасом представляла себе такое будущее: вот она тусуется в аэропорту с другими такими же полу-психами-папарацци, пьет три литра кока-колы в день и хвастается своими информаторами — привратниками, в лучших отелях, двойником Брэда Питта, ревнивым братцем комедийной звезды. Подобный сценарий был постоянной угрозой. Именно поэтому Бейб с предельной, почти параноидальной, осторожностью совершала каждое действие.