Бывшая Ленина - [6]

Сегодня нетфликснуть не получилось ни в каком смысле. Оксана не возражала бы против любого, но Тимофей на полдороге опять сгинул в телефоне, а едва ступив на порог и поспешно скинув «ньюбалансы», плюхнулся в кресло-мешок и не вставал оттуда минут сорок. Он явно забыл о грандиозных планах непременно посвятить всю ночь и полвоскресенья просмотру чего-то там остро необходимого всякому современному человеку. Общался с кем-то более насущным или опять ковырял эпизоды для своих «мэш-инок».

Оксана разобрала пакеты, приготовила легкий ужин на двоих, накрыла, два раза позвала, а на третий Тимофей заткнулся наушниками. Оксана кивнула, поела, попила воды, убрала свою тарелку в посудомойку, а Тимофееву – в холодильник – и через ванную пошла спать.

Тимофей возник в спальне, когда Оксана уже засыпала, – с виноватым «ну чего ты» и боязливыми ласками. Ласки были приятны, но сон – приятней, так что Оксана, почти не размыкая губ, попросила: «Тщ-щ, завтра» – и быстро соскользнула обратно в дремоту. Тимофей не стал ни мешать, ни обижаться – в этом он был молодец. Хотя бы в этом.

Оксану разбудило солнце. Оно ловко продавилось между недосомкнутыми шторами и легло на лицо полоской, слепящей даже сквозь веки.

Оксана готова была осерчать: каждый день поднимают будильник и дураки-начальники или сослуживцы, а в последний из длинных выходных еще и природа становится предателем, – но удержала себя в расслабленно-сонном состоянии. Оно ловко подсунуло другую трактовку: зима прошла, скоро лето, солнышко гладит только Оксану, а природа шепчет ласковые обещания, которые, может, и выполнит. Стало приятно. Шепот – веток, например, – и свежесть ветерка из форточки добавили бы приятности, но ветерок на этой неделе был северо-западным, так что лучше с ним не соприкасаться.

Оксана понежилась пару минут, сладко потянулась и зевнула, чуть не вывихнув челюсть, хихикнула по этому поводу, сползла с подушки, чтобы убрать луч с лица, и стала, как в садике, подсматривать за миром одним глазом.

Мир был не таким интересным, как в садике, но довольно симпатичным. Кусок стены с дизайнерскими обоями, совсем неевклидовый от затененности и зажмуренности второго глаза, чистенькая простынь, на ней чистенький кусок крепкого плеча и клок бороды. Оксана некоторое время размышляла над тем, как этот клок мог попасть на плечо. Ни к чему не придя, вытянула руку и осторожно исследовала загадочный участок. Ага, это он съежился, а борода встопорщилась. Интересно. Только ли борода встопорщилась? Нет. Молодец.

Но не будем торопиться.

Оксана осторожно, чтобы не расплескать мление, соскользнула с постели, прошла минимальный утренний туалет, налила фильтрованной воды и, прихлебывая, провела легкую инспекцию. Тарелка из холодильника, опустев, переместилась в посудомойку, одежда была аккуратно сложена у изголовья, там же лежал телефон, поставленный на зарядку. Оксана хмыкнула. Зарядку Тимофей воткнул в тот самый удлинитель, который давеча лично отсоединил, экспериментируя с предпросмотровой перестановкой компонентов домашнего кинотеатра.

Вот и хорошо.

Оксана, опростав стакан, поставила его на пол, сняла с себя лишнее и, катая сладковатую воду во рту, осторожно, без веса, села Тимофею на бедра. Тимофей поморщился, но не проснулся – дрых самозабвенно.

Он был смешной и трогательный. Худой мальчишечка с бородой, ухоженной даже во сне. Сперва ее укладывает, потом себя.

Оксана погладила бороду, снова удивившись, какая она мягонькая и шелковистая. Грудь и живот, впрочем, тоже. Оксана погладила понастойчивей, но без фанатизма. Проснешься – твое, нет – так извини. С другой стороны, было бы интересно попробовать, пока спит…

И тут он проснулся.

Ну и так тоже хорошо может выйти. И войти. Вот так.

Тимофей замер, пытаясь сообразить, что уместней и вежливей – сохранять зажмуренную неподвижность или потихонечку продирать глаза, автономные и чумные с утра. Оксана не собиралась ни помогать ему, ни подсказывать – занята была.

Он справился сам, неплохо – как обычно, когда телефон или ноут не отвлекали. Выпрямлялся, приподнимался, поддерживал, гладил – и вдруг вздумал болтать:

– Оксан, сорян, что вчера тупил. Заказ наиважняк, сама понимаешь.

Какой заказ, хотела спросить Оксана, но тут ей стало ни до чего, и она выдохнула: «Тщ-щ».

– Они там ботов подтянули, купили, что ли… – пропыхтел Тимофей по разделениям, упорно не желая врубаться в текущий и нарастающий момент.

– Заткни-ись, – прошипела Оксана и для убедительности схватила его за бороду.

Тимофей наконец заткнулся. И стало хорошо.

Не запредельно, но вполне.

Чуть-чуть чего-то не хватало.

Будем искать, решила Оксана. И честно искала весь день, и Тимофей никуда не делся – пытался соответствовать и содействовать, спасибо забытому «Нетфликсу» и уснувшему телефону. И посодействовал-таки, до адского салюта за переносицей, трясучки и онемения.

Коли на улице некузяво, долг каждого ответственного человека – создавать весну в своей отдельно взятой квартире. А весна чреслами красна. Фу я дура, ляпну же. Спасибо хоть не вслух.

Тимофей сбежал в туалет – дотерпел, молодец, – а Оксана раскинулась на простыне как могла пресыщенно, сперва так, потом эдак. Пресыщенность не давалась. Почему-то вспомнился Митрофанов. Взгляд у него был, как у белька в ролике «Гринписа». Что-то у Митрофанова стряслось все-таки.