Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана - [121]
Финци составил убедительное прошение за девочку: «Святой отец, от вашего сведения, разумеется, не ускользнул тот факт, что хорватские евреи подвергаются преследованиям, которые выходят за рамки любых человеческих и божественных законов. Я твердо уверен в том, что брат девочки говорит правду, утверждая, что для нее возвращение в Хорватию будет означать верную смерть: ее отправят в концлагерь, где существование становится невозможным из-за голода, эпидемий и садистского обращения».
Финци предложил план. Единственный способ спасти Майю – переправить ее в Италию, где она могла бы жить со своим братом Владимиром. Это, разумеется, было нелегко, учитывая, что Владимир находился под домашним арестом в Сассо-Маркони. От читателя не должно ускользать и то, что Финци не уточняет, где и в каких условиях жил юноша. Но раз он мог переписываться с дотторе, значит, он мог поддерживать связь, пусть и ограниченную, с друзьями во внешнем мире.
По замыслу Финци, следовало обратиться к советнику итальянского посольства в Будапеште за разрешением на выезд девочки в Италию. Финци, разумеется, знал, что эта просьба столкнется с препятствиями. Советнику потребуется одобрение от итальянского министерства внутренних дел через МИД. Итальянские власти «довольно хорошо» обращались с беженцами, оказавшимися на их территории, но «проявляют меньше внимания к доводам человечности, когда речь идет о том, чтобы допустить их на свою территорию». Будучи реалистом, Финци понимал, что, если он сам обратится в министерство внутренних дел, его усилия пропадут втуне, и что лучшим – и наиболее благоприятным для Майи – вариантом будет обращение к папе.
Отец Майи тоже подал итальянским властям прошение о выдаче его дочери разрешения на воссоединение с братом, пребывавшим в изоляции в Сассо-Маркони. Он также попросил, чтобы и им с женой была предоставлена возможность воссоединиться с их «горячо любимым ребенком».
Финци перечислил все это в обращении на имя Пия XII и заключил: «Требуется вмешательство высокого морального авторитета, и я не вижу, кто может помочь несчастной, если не Вы, чья отеческая любовь и братское христианское милосердие распространяются на все создания вне зависимости от их веры. Святой отец, я знаю, что мою просьбу отнюдь не просто исполнить, но и поступать по-христиански в мире, который в значительной мере являет собой отрицание Христа, – удел незаурядных людей. Я уверен в том, что у Вас есть возможность действенно вмешаться»>4.
Папа и его окружение не теряли ни минуты. Они знали, что среди тех, на кого у них был выход, только один человек мог спасти Майю – иезуит Такки Вентури, ключевая фигура в их отношениях с фашистским правительством. 23 сентября 1942 года Мальоне направил ему письмо с просьбой «оценить с присущим ему благоразумием и милосердием, какие есть средства для удовлетворения этой мольбы»>5. Напрашивается вопрос, почему упоминалась только Майя – а как же ее родители, которые желали добра своей дочери, но и сами хотели к ней присоединиться? Бюро рассудило, что на данном этапе включение родителей в эту просьбу увеличило бы риск отказа со стороны властей, а это поставило бы под удар главное – спасение маленькой Майи.
Письмо кардинала Мальоне отцу Такки Вентури, 17 января 1943 года>6
Прошли недели, потом месяцы. Вот уже минул еще один военный год, полный тревог. Наконец, 17 июня 1943 года (двадцать первого и последнего года фашистского режима в Италии) отец Пьетро Такки Вентури сообщил кардиналу Мальоне, что, «учитывая чрезвычайную сложность, с которой было сопряжено получение разрешения, он счел разумным обратиться напрямую к министру внутренних дел, г-ну Гуидо Буффарини Гуиди». Буффарини Гуиди дал распоряжения начальнику государственной полиции «разрешить супружеской паре Ланг и их маленькой дочери Майе въехать в королевство и поселиться в Сассо-Маркони вместе с другим членом их семьи, Владимиром»>7. Такки Вентури потребовалось много времени, но он все-таки добился разрешения не только для ребенка, но и для его родителей.
Остается один важный вопрос. Оказались ли распоряжения министра внутренних дел своевременными для Майи и ее родителей? Воссоединилась ли семья? По-видимому, да. Нет смысла изучать списки иностранных евреев, интернированных в итальянских концлагерях: фамилия Ланг в сочетании с именем Владимир появляется в них два раза, но ни в одном из них не имеет отношения к брату Майи>8. В этих же списках нет ни Майи, ни ее родителей, и никогда и быть не могло, потому что – что удивительно – Владимир не был интернирован в лагере – его укрывала семья Канова в Сассо-Маркони>9. А из воспоминаний, которые он написал о годах, проведенных в Италии, мы узнаем, что его родители сумели бежать из Сараево в Сплит, успев ускользнуть в последний момент.
Но, поскольку Майя ни разу не упоминается в автобиографических записках брата, мы не знаем, что сталось с ней. Тем не менее в этой истории есть интересный урок: стоит поразмыслить о том факте, что д-р Финци из Болоньи счел папу Пия XII единственным лицом, способным добиться результата в этом сложном гуманитарном случае. Судя по всему, Финци прекрасно знал, что значили для Пия XII деятельные принципы милосердия и христианского сострадания и как строго он их придерживался. Однако Марио Финци сам был евреем
