Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.) - [70]

Подать ремень, спустить штаны и самому покорно лечь под порку (как я всегда дела!, да и многие тоже) не унизительно. Чего уж унизительного, если все равно будешь выпорот <...> А так по крайней мере делом можешь выразить признание вины и раскаяние, если их чувствуешь, или, но крайней мере, показать, что у тебя достаточно силы воли преодолеть свой страх перед поркой <...> Родители одного моего одноклассника были в разводе, и он жил с мамой, которая считала, что раз парень растет без отца, так мать должна быть с ним особенно строга. От такой строгости этот мальчишка был "чемпионом” класса но получаемым дома поркам. С работы его мама приезжала всегда в одно время: без десяти четыре. Мама его дневник проверяла каждый день (впрочем у меня тоже так было, и это, вполне логично, считалось большей строгостью: несколько порок в неделю вместо одной). Так вот если у этого парня были в дневнике двойки или замечания, то он за 5 минут до прихода мамы ставил к изголовью своей кровати стул, на селенье стула клад развернутый на странице с двойкой или замечанием дневник, вынимал из своих штанов ремень и вешал его на спинку стула, спускал штаны и ложился на кравать голой попой кверху ждать маму. Я, если был в это время в гостях у него, выходил из деликатности в корридор. Маме, когда она приходила, оставалось только рассмотреть дневник, вынести приговор (а этого парня, как и меня,

как и многих других, всегда пороли по счету уларов) и привести его в исполнение. Парень, по крайней мерс, избегал еще “ведра” нотаций, которое мама на него могла “вылить”. А вид ремня и готовой к порке попы нс провоцировал на нотации, ибо осознание вины и раскаяние было очевидно <...>

Такая рядоположснность даст еще ощущение “законности”. Ты нс игрушка в руках родительского произвола, а объект “правовых отношений”. Есть семейный закон (пусть ты в его разработке и нс участвовал). Ты знаешь, что за то-то — от стольких ударов до стольких, а за другое — другое число. Перед поркой родитель как бы "судит" тебя, вы как бы даже равны перед законом. В каком-то смысле он даже не может тебя нс пороть <...> А просить о прощении или снисхождении это как бы разрушать рамки закона и признавать, что ты во власти произвола. На мой взгляд, это очень унизительно».

Некоторые отцы выполняют свои карательные обязанности истово и с энтузиазмом. Для других это просто ролевое поведение, ритуал, от которого нельзя уклониться.

«Меня используют в качестве, так сказать, орудия возмездия и некоторого фактора карающего меча правосудия. Карающего меча, когда нужно накричать, когда он уже, так сказать, всех довел, когда нужно выключить игру, когда нужно нахлопать по заднице и т. д. и т. п.».

«...Я никогда не пытался карать их, шуметь мог, кричать, вроде как делать грозный вид. Если они там делали что-то нс так, сначала я должен был вот <...> хотя бы вид сделать, что я грозный, я ругаюсь. Это функция отца. Все их шалости нс должны проходить бесследно. Тем нс менее, я всегда примерял это все на себя, что он делает, и всегда пытался войти в их шкуру. Я всегда понимал, что они нс делают ничего из ряда вон выходящего, я такой же. Поэтому, я делал вид, что я наказываю, а так я их всегда понимал».[590]

Воспоминания девочек

Если в центре мальчишеских мемуаров стоят соображения «справедливости» и собственной «крутизны», то воспоминания девочек, хронологически более поздние и расположенные на другом сайте, выглядят более эмоциональными и часто негативными.

Светлана

«Мне 15 лет. Раньше меня вроде и не шлепали даже, ну разве так, чуток совсем, когда маленькая была. В угол иногда ставили. Первый раз меня выпорола мама в 9 лет. Теперь знаю, что это очень поздно. Почти всех, с кем тут говорила, пороли намного раньше. Я узнала, что некоторых пороли уже с 5 лет. Мама порола в первый раз за то, что прогуляли половину уроков с подружкой. И еще я соврать успела, что все, порядок в школе. Так бы может и не били, если б честно призналась. В тот раз я вообще боялась, что мне предстоит весь остаток дня в углу простоять. Это перед тем как я поняла, что она меня накажет ремнем. Мама завела в комнату, велела спустить штаны и лечь на кровать. Отец был в другой комнате, но с самого начала знал, зачем мама меня повела в комнату. Наверно лучше меня знал, что меня ждет. Перед тем, как начать порку мама сказала типа того, “ну вот, пора тебе узнать, что такое ремень”. Я спустила трусики сама и легла вдоль кровати. Мне было правда страшно, но только немножко. Вообще в тот момент я еще радовалась, что мама не орала за это на меня, и что в угол не поставила надолго. Л после первого удара ремнем я вся скрючилась и потом вскочила почти. Мама пригрозила папу позвать, если я не лягу обратно. Мама порола ремнем так больноооо!!! Я бы и не представляла себе, как это больно может быть!!! Это прямо шок для меня был. Я наверно почти сразу орать начала. Я знала, что некоторых ремнем наказывают, но никогда не думала, что это так ужасно!!! Больноооооо!!!!!!!! Я вцепилась во что-то и орала! Орала как резаная. Ремешок опустился на попу не меньше, чем 10—15 раз. Вот в тот первый раз не знаю даже какой ремешок был, но бил очень больно. Ремешок норол по голенькой попе и еще на своих ногах несколько следов потом видела. Попа потом была сначала багровая, а потом фиолетовая. После того, как мама закончила порку, я еще долго ревела. Но как-то болеть сильно вроде быстро перестало. Сидеть могла, но чувствовала что больно. Потом до 14 лет было еще 4 порки и они запомнились так же, как первая. Было очень сильно больно!!! Но все эти наказания были справедливы, я их заслужила и на маму не обижаюсь».