Бытие. Творчество и жизнь архимандрита Софрония - [5]

, родился в Кагызмане в Армении, в те годы входившем в состав Российской империи. Бенатов происходил из княжеского рода, но скрывал это, утверждая, что титул его предкам был присвоен за какие-то достижения, а не по рождению. Несмотря на армянское происхождение, семья принадлежала к православной вере, а дети — Леонардо и три его сестры, получили религиозное воспитание. В 1909 году семья переехала в Тбилиси, где Леонардо учился по вечерам в художественной школе, созданной по образцу Московского училища. Чтобы получить более серьезное художественное образование, в 1915 году он перебрался в Москву и сначала поступил в частную студию Мильмана и Миганаджана, а зетем, в 1916 году, перешел в мастерскую Машкова. Именно тогда он познакомился с Сергеем. С самой первой встречи они обнаружили, что разделяют общее стремление: достичь и выразить вечное в искусстве и раскрыть тайну Бытия.

Вместе они пытались нащупать различные духовные пути, делились своим опытом и мечтами. Бенатов поселился на соседней улице и практически стал членом семьи Сахаровых.

В 1917 году, когда художественные школы перестали функционировать из-за политических волнений и гражданских беспорядков, Бенатов снимал на Никольской улице общую студию с Александром Родченко и И. Ф. Смирновым, который был его учителем в мастерской Миганаджана. Благодаря знакомству с Родченко Бенатов открыл для себя абстрактное искусство и начал рисовать круги и раскрашивать их по спектру. Его интересовал и кубизм, но конструктивизм Родченко привлекал его сильнее. Сам Родченко находился в переходной стадии; только четыре года спустя ему придется полностью отказаться от живописи ради конструктивного дизайна, скульптуры и, позднее, фотографии. Вполне возможно, что Сергей тоже познакомился с ним в это же время.

Как упоминалось выше, 1917 год был годом крайней нестабильности. Сергей был призван в армию, которой в тот момент командовал Керенский, но, к счастью, не был послан на передовую, а отправлен в 6-ю школу прапорщиков[29].

Здание Свомаса / ВХУТЕМАСа на Мясницкой улице,

Москва, 1920-е гг.

Ул. Мясницкая, 1920-е гг.

Хотя он не участвовал непосредственно в боях, напряженная политическая ситуация только усилила внутренние страдания Сергея, доведя его до полного отчаяния.

«Я жил как во сне. И сон был кошмарным. Я не разумел тогда, что Господь приближался ко мне. И как возможно подумать об этом, если моментами подо мной была черная бездна, а предо мной возвысилась толстая свинцовая стена. В начале революции дважды я был арестован. Многие погибли в то время, но я не ощущал никакого страха, словно в арестах не было ничего ужасного. Но это видение стены и пропасти наводило на меня необъяснимый тихий ужас. И это продолжалось долгие годы».[30]

Сергей так сильно терзался, что даже не боялся возможного расстрела, который был вполне реальным после его арестов. Он не принадлежал ни к одной политической партии, поскольку ни одна из них не предлагала решения, облегчавшего его внутренние страдания. В ходе октябрьских событий, государственного переворота большевиков, Сергей был избавлен от необходимости занять чью-либо сторону, поскольку во время эпидемии заболел тифом, унесшим тысячи жизней. Сергея, однако, сия чаша миновала.

В 1918 году, когда жизнь нормализовалась и обрела какую-то стабильность, Сергей вместе с Бенатовым вступили в Московский союз художников. Это была первая попытка после революции объединить под одной крышей разных художников, но уже в 1919 году Союз распался из-за внутренних распрей и разногласий. Во время его короткого существования двое друзей, как абстрактные художники, присоединились к левой фракции. Именно в период этого внутреннего разлада, когда их учитель Машков официально примкнул к центральной фракции, Бенатов оказался поставлен перед дилеммой: какую фракцию выбрать, и, в конце концов, принял решение присоединиться к фигуративному искусству, поддержав позицию Машкова. Для Сергея решение отойти от абстрактного искусства, скорее, исходило от его неудовлетворенности собственными возможностями, что усугублялось все возрастающим отчаянием, о котором речь пойдет в следующей главе.

Летом 1918 года друзья сочли, что готовы поступать в знаменитый Московский институт живописи, ваяния и зодчества. Однако в тот момент, когда они подали заявления, институт поменял свой статус, поменяв свою структуру в угоду новым властям, и был переименован в Свомас[31]. Занятия проходили в форме различных семинаров, которые вели разные преподаватели. Сергей Сахаров и Леонардо Бенатов выбрали мастерскую Кончаловского, у которого они уже учились в школе Машкова.

Кончаловский, обучение живописи

Кончаловский по-отцовски заботился о своих учениках и об их благополучии. На его уроках они получили солидную базовую художественную подготовку в рисовании, живописи, композиции и анализе творчества старых мастеров и их методов. Это было крайне полезно для Сергея, который научился понимать и высоко ценить этих живописцев. Даже в поздние годы он проявлял глубокое почтение к Рембрандту, а также к композиционному мастерству Веронезе и портретам Тинторетто. Кроме того, Кончаловский сумел привить ученикам свое восхищение и любовь к Сезанну, который был широко признан и высоко оценен в России в начале века.