Быть женщиной. Откровения отъявленной феминистки - [21]
Роберт Джонсон [23]изобрел блюз в полночь, на перекрестке, когда продал свою душу дьяволу. Дороти Паркер придумала «женщину, которая смеется» в два часа дня, в лучшем коктейль-баре Нью-Йорка после того, как дала помощнику официанта 50 центов чаевых за мартини. Трудно не сделать выводы относительно того, какой пол умнее.
Но Паркер также беспокоит меня, потому что шутит она по большей части о самоубийстве: забавное, кажется, не получается у нее так хорошо, как, скажем, у Бена Элтона. И не может не игнорироваться, что после нее прошло почти 60 лет, прежде чем какая-либо женщина снова стала смешной. Путь, который она проложила, был заметно заброшен. В конце концов я начинаю беспокоиться, что женщины, судя по слухам, не так хороши, как мужчины.
В том же самом месяце, когда я прочитала стихотворение Паркер:
– я начинаю читать Сильвию Плат. Одна из тех немногих женщин, которые пишут как мужчина, она предпринимает попытки покончить с собой. Это вызывает тревогу. Я нахожусь в середине одержимой любви к Бесси Смит [24], чья жизнь неразрывно связана с героином. Я обожаю Дженис Джоплин, которая загнала себя до смерти.
Нельзя не отметить, что большинство независимых женщин оказываются несчастными и умирают рано. Принято считать, что это потому, что женщины принципиально не склонны класть голову на плаху и не способны конкурировать на тех же условиях, что и мужчины. Они просто не могут справиться с серьезными вызовами. Они должны перестать пытаться.
Но когда я думаю об их гибели – отчаянии, отвращении к себе, низкой самооценке, эмоциональном истощении, разочаровании при повторяющемся отсутствии возможностей, понимания и поддержки, – мне кажется, что все они умирали как будто от одного и того же – от того, что родились слишком рано. Все эти темные времена разрушительны для женщин. Я знала это и раньше, но не задумывалась. Сейчас я осознала всю трагичность и возмутительность данного факта.
Эти женщины окружены мужчинами – абсолютно одинокие, без группы поддержки. В туфлях на высоких каблуках они проходят через анфиладу комнат, полную мужских башмаков. Их изнуряет усталость от того, что приходится в сотый раз открывать глаза мужчинам и миру на то, что для них очевидно с начала времен. Они как первые космонавты, высадившиеся на Луне. Они новаторы на час. Уже через день никто не верит, что они были на Луне.
И вот именно тогда, когда я нуждаюсь в ней, я знакомлюсь с Жермен Грир.
Конечно, я примерно знаю, кто это: всякий раз, когда моя мать начинает подозревать, что с ее автомобилем что-то не так, мой отец, вздыхая, говорит: «Ладно, Жермен Грир. Оставь это грубой мужской свинье». Но я никогда не читала ничего ею написанного и не видела ее выступлений. Я предполагаю, что это суровая дама с крутым характером, похожая на монашку.
Потом я вижу ее по телевизору. В моем дневнике этот день отмечен гирляндой восклицательных знаков: «Я только что видела Жермен Грир по телевизору – она славная!!! – записываю я. – Смешная!!!»
Грир использует слова «освобождение» и «феминизм», и я понимаю, что в свои 15 лет впервые вижу человека, который произносит их без сарказма и не ставит невидимых кавычек. Как будто эти слова неприятны и опасны вроде нечистот или крыс.
Вместо этого Грир говорит: «Я феминистка» – спокойно и уверенно, с чувством внутренней правоты. Она произносит эти слова с гордостью: феминизм – это награда, за которую боролись миллиарды женщин в течение всей истории человечества. Феминизм– это вакцина против неудачи первых борцов. Это особый воздух, которым все мы дышим и благодаря которому остаемся в живых.
Через неделю я тоже говорю: «Я феминистка» – зеркалу. Я курю воображаемую сигарету, свернутую из туалетной бумаги. Я выдыхаю воображаемый дым, как Лорен Бэколл, и говорю: «Я феминистка, уважаемый Хамфри Богарт».
Слово кажется даже более эпатажным, чем ругательство. Оно опьяняет. Она кружит голову.
Я считаю себя феминисткой, потому что, увидев Грир по телевизору и почувствовав к ней симпатию, я только что прочитала книгу «Женщина-евнух». Я погружаюсь в нее не только из-за привлекательности идеи эмансипации – должна признаться, я также ищу сцены секса. Я знаю, что это неприличнаякнига. На обложке нарисованы титьки – значит внутри обязательно должны быть постельные сцены.
Секса я не нашла, однако там были откровенные куски, понятные тем, кто вырос на рок-музыке, – Грир пишет, будучи женщиной, о том, каково быть мужчиной. Мне кажется, что песня Боуи «Ziggy Stardust», герой которой был «как Христос с божественной задницей, живущий на пределе», написана о Грир. Она пишет книги как пьесы для фортепиано, а ее интерпретация феминизма проста: всем стоит быть немного похожими на нее. На нее, презирающую любую бесполезную традиционную фигню. Быструю и свободную. Смеющуюся, трахающуюся и не боящуюся поставить на место кого угодно – от близкого друга до правительства – если они глупы или неправы. И громкую. Как рок-музыка.
