Быт войны - [3]
Отходим уже за Вейнмарскую ж/д.
Мы — кочующее орудие. Изображаем обилие артиллерии. Днем намечаем позиции. Ночью, чтобы не шуметь, вместо трактора — лошадь с телегой, за ней — пушка.
Взводим курки карабинов. Проверяем, что очередная позиция в лесу не занята немцами. Возвращаемся. Катим пушку "на руках", точнее — плечами под спицы. Карабины за спиной. В тесноте нажимаю прикладом на курок соседу. Выстрел вверх, в сантиметре от моего уха. Из него льется кровь. С тех пор я практически оглох на это ухо.
За ночь отстреливаем четыре лесных позиции. Бьем по намеченным разведкой местам.
Сцена: нас человек восемь. Легли кружком на лугу. Каждый другому головой на колени. Артналет. У одного на коленях пробитая голова товарища. Хороним без холмика. Не хочется показывать немцам могилы.
Борис Пластинин. Из города Шенкурска еще один студент автодорожного. Классный лыжник. Его стройное телосложение и гитара были тогда редкостью. В селе Среднем он пел в землянке старые романсы.
Отходим из леса. Слова "Бориса ранило" заставили нас вернуться в оставленный лес. И мы снова отходим, неся Бориса на носилках. В рану видно, как бьется сердце. Прикрываем ватой.
У носилок нас трое. Уже открытые поля. Ни души. Зной. Двое несут, один отдыхает, меняемся. Трижды заходит немецкий самолет, стараясь расстрелять на солнечной дороге длинную тень носилок.
"Вам трудно нести. Я спою". И он поет: "Руки, две больших и теплых птицы, как вы летали, как озаряли все вокруг…" Голос пропадает, когда он теряет сознание, и появляется снова… "Руки, как вы легко могли обвиться…"
Дорога уходит за спину, на Ленинград. Вправо видны дали. На горизонте Котлы. Нас посылают вправо на противотанковый заслон. По основному шоссе отошли наши части. Тишина "ничейной полосы", так хорошо снятая потом в начале фильма "Живые и мертвые".
Прибегает связной: нам приказ — отходить. Но… Сломался трактор. Больше километра тянем по булыжной дороге в пологий подъем пушку на руках. Она тяжелая: примерно 1400 кг. Хилый боец попадает под колесо. Перелом ноги. Уходит с провожатым. Стоим. От Котлов идет наш танк. Запыхавшийся танкист: "Немцы рядом. Перекроют перекресток…" Люк хлопает, и танк поспешно гремит дальше.
Идет второй танк. Останавливается. Широкая улыбка водителя. Возимся, устраивая буксир из огромной танковой цепи. Пробуем. Сошник орудия пашет дорогу. Отцепляем: этак разобьем пушку. "Ребята, а не ваш там трактор чинится? Я ему помогал. Он заведется". Остаемся, катим по шажку руками.
Бык, бык, бык… идет наш трактор. Тишина вокруг и далекое, уже низкое солнце за Котлами.
Чистим орудие. Оно на позиции перед одиноким гумном недалеко от деревни Удосолово. За гумном трактор. Нас трое. Иду к трактору смочить тряпки керосином. Взрыв — снаряд прилетел прямо на позицию. Один убит (Красков), второй успел кинуться в ровик, но зад и спина, как метлой, процарапаны десятками осколков. Пушка разбита. На металле ствола, неожиданно для глаз, как пальцем по маслу, мазанул один из осколков.
Кончилась первая моя батарея.
Идем голодные. В пустом хуторе ульи. Надели противогазы, носки на руки, полотенца на шеи, накрыли два улья плащ-палатками и утопили в реке. Без хлеба по полкотелка меда. Мутит, отравились.
Нас посылают вытаскивать завязший на болотной дороге обоз дивизии — ее автороту со складом.
Капитан Тер-Мкртчан. Преподаватель нашего института. Начальник обоза. Колеса машин глубоко увязли в торфе. Облепляем очередной грузовик, приседаем по грудь в жижу, переставляем вперед на шаг. Машин много.
Машины с продуктами. Просим поесть. Не дает. Борис Швадченко отходит в лес и дает поверху очередь из трофейного автомата. А мы говорим, что должны уходить. Проняло Тер-Мкртчана. Каждому выдал по банке сгущенки, шпрот и на всех — ящик макарон и масло. Интеллигенты вообще легче верят вранью.
Пришел тягач "Ворошиловец". Толстыми тросами вяжут машины. Раздвигая волны торфа, он пачками выводит их на дорогу.
Немцы заняли деревню на перекрестке дорог. Мы уже за нею. И вдруг трескотня выстрелов, грохот. Через занятую немцами деревню пронеслась запряженная цугом из четырех пар белых лошадей связка зарядных ящиков и орудий с облепившими их людьми. Все это вылетело на нас. Одна лошадь мертвая тащится в постромках. Это вышла из леса отрезанная немцами батарея нашего артполка.
Мы снова батарея. Кажется, 3-я, но номера менялись еще раз. Три коротких 76-мм "полковушки" и полуторки. Правда, грузовики всегда куда-то забирают.
Абрам Копелев. Сутулый студент с длинными руками. Гориллообразный и очень сильный. На голодную батарею принес за версту большой фанерный ящик вареных макарон. Ему поставили ящик на спину, так и шел, отдыхая грудью на высоких пнях.
Мы меняем позиции. Налетели штурмовики. Мы выпрыгнули из машины. Легли в тень от плетня, пней. Это было удачно. Отходившие по дороге саперы легли в канаву у обочины, были хорошо видны и понесли потери.
Машина начала гореть, дым идет за кабиной из-под снарядных ящиков. Копелев лезет в кузов и подает нам ящики. Последние, уже горящие, кидает в канаву. Несколько гильз тут же лопается. Но взрыва нет. Все погасили. Машина с орудием отъезжает на простреленных скатах.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.