Быт русского народа. Часть 6 - [10]
В некоторых местах Малороссии и Литвы срезают накануне дня Акилины пучки гречихи и приносят домой: их затыкают за образа и оставляют до будущего года. В праздник Акилины зажиточные хозяева собирают соседей, угощают их и просят помочь им в жатве. Там первая жатва начинается гречихою, потому гречишница доставляет земледельцу радость. По снятии гречихи освящают первый ее умолот: одну часть оставляют дома до будущего посева, а из другой пекут гречаники, которыми потчуют своих работников. В России гречишница известна потому, что около этого времени посев выбрасывает свои колосья, по коим судят об урожае хлеба.
В день этих святых большая часть народа не работает, разве по необходимости, и называет этот праздник грозным. Утверждают, что не раз случалось видеть, как внезапная буря разносила копны сена по полю или по водам; дождь портил совсем уже высохшее сено, а молния сжигала целые стога. В других местах день Бориса и Глеба называется барыш день и потому его празднуют для получения барышей весь год.
Рыбаки, закидывая свои сети, обращаются с мольбою к св. апостолу Петру, который посему называется Петром-рыболовом. Если застигает их буря на реках, то они также прибегают к нему. За избавление от опасности или за успешный улов рыбаки воссылают ему благодарения. В других местах складываются рыбаки на большую восковую свечу и ставят ее во время обедни бывшим ловцам, рыб и людей (первым апостолам). Ходят еще пастухи по домам для собирания подачи, состоящей из яиц, ватрушек, пирогов [18] и т. п.
Некоторые утверждают, что в день св. апостола Петра солнце на восходе играет радугами. Чтобы видеть это, многие восходят на гору и ожидают с нетерпением появления солнца. Едва оно появится, толпа приветствует его хором:
В день великомуч. Прокопия поселяне празднуют общим миром наступившую жатву. Накануне Прокопия убивают несколько баранов и пекут их, а в день праздника отслуживают молебен за счастливое окончание сельских работ и потом пируют.
Св. пророк Илья представляется народом громоносным: он производит гром и молнию. По его воле бывают дожди проливные и наводнения; засухи, бездождия и росы благотворные. Во время бездождия и безведрия молятся Господу, умоляя св. Пророка о ходатайстве. «Илия словом дождь держит на земли и паки словом с небесе низводит, — говорит одна церковная песнь, — тем же молим Тя: Того молитвами щедре после дожди водные земли, с небесе» [19]. Иные ставят в посуде на воротах несколько ржи или овса и просят священника провеличать Илью, дабы он послал дождь, по этому случаю поют тропарь «Илия славный» и пр. Другие величают Илью на Светлой неделе, когда священники ходят по домам с молебнами. В Малороссии думают: когда гром гремит, тогда Илья разъезжает по небу на огненной колеснице и бросает стрелы, а молниею поражает укрывающегося черта. Последнее мнение господствует во всей России. Если гром гремит, то верят, что Илья ездит по небу на огненной колеснице и убивает стрелою дьявола, который повсюду тогда укрывается под разными видами, особенно под видом младенцев, и просит у людей убежища. Если бы злой дух спрятался и за образ Божий, то и он, и образ не будут пощажены. Громовая стрела, поразив черта, уходит в землю и там остается три года. После находят ее на земле в виде кремня. В страданиях колотьем окатывают тот кремень водою, и этой водою обливают больного. Некоторые бегут к реке во время грома, чтобы умыться, но перекрестясь наперед. Староверы утверждают: кто часто или всегда ест гнилой хлеб, тот не будет бояться грома. Услышавшие в первый раз гром должны умываться с серебра, отчего лицо побелеет, зарумянится, и сам <он> поздоровеет. Многие уверяют, что они находили стрелы, которые поражали людей, прогневивших Бога. По этому-то мужик, когда гремит гром, с ужасом крестится и читает молитву, отчего произошла поговорка: «Гром не грянет, мужик не перекрестится». Считают того басурманом, кто не крестится при громе, и думают, что черт, который во время грома бегает повсюду и ищет себе убежища от гнева Божиего, переселяется в неперекрестившегося, и тогда Бог говорит дьяволу: «Человека не пощажу, а тебя достану». Илья считается еще починателем жатвы, и потому говорят: «Св. Илья зажинает жниво», ибо это время есть время всеобщей жатвы. В Малороссии после дня св. Ильи (июля 20) перестают купаться, говоря: «Св. Илья смутыв воду». Вероятно, это потому, что вода нагревается тогда и делается нездоровою. В Белоруссии думают, что осень наступает с Ильина дня, и потому говорят: «На Илью до обеда лето, а после обеда осень». Конечно, это произошло оттого, что солнце, сделав с июня 10 поворот на осень, уменьшает рабочие дни, которые тогда дороги для поселянина.
В некоторых местах России закалывают накануне Ильина дня быков и телят и пируют в честь пророка Ильи. В Орловской губернии поселяне ходят в сам Ильин день на поля служить молебны о ниспослании благословения на успешное снятие жатвы. Замечают: если в день Ильи бывает дождь, то будет мало пожаров. Досужие толкователи прибавляют: если не бывает грома, то непременно убьет кого-нибудь грозою или зажжет дом. Те же толкователи утверждают, что в этот день дана воля всем гадам и лютым зверям, а потому не должно выгонять скот в поле.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.